Благотворительный фонд «Наследие тысячелетий» ФГБУН «Институт археологии Крыма РАН» Сборник научных статей Симферополь 2018 ББК 63.4(49Кр.-6)273.1 К 852 Рекомендовано к изданию Ученым советом ФГБУН «Институт археологии Крыма РАН» (протокол №4 от 22. 11. 2018 г.) Рецензенты: д. и. н. С. И. Лукьяшко, д. и. н. А. П. Медведев Редколлегия: М. С. Гаджиев, д.и.н. (Махачкала) М. М. Казанский, д.и.н. (Париж, Франция) В. Кульчар, к.и.н. (Сегед, Венгрия) В. В. Майко, д.и.н. (Симферополь) В. Ю. Малашев, к.и.н. (Москва) А. М. Обломский, д.и.н. (Москва) А. С. Скрипкин, д.и.н. (Волгоград) А. А. Стоянова, к.и.н. (Симферополь, ответственный секретарь) А. Д. Таиров, д.и.н. (Челябинск) И. Н. Храпунов, д.и.н. (Симферополь, ответственный редактор) Состав редколлегии утвержден Ученым советом ФГБУН «Институт археологии Крыма РАН» (протокол №3 от 24.10.2016 г.) К 852 Крым в сарматскую эпоху (II в. до н. э. – IV в. н. э.). IV. Сб. научных статей / Отв. ред. И. Н. Храпунов. Симферополь: ИП Бровко А. А., 2018. — 152 с., ил. ISBN 978-5-6041129-5-3 Читатели сборника познакомятся с результатами исследований различных категорий погребального инвентаря, характерных для крымских погребений сарматской эпохи. Публикуются погребальные комплексы из могильников Нейзац и Опушки. Издание предназначено для археологов, историков, студентов и всех интересующихся прошлым Крымского полуострова. На первой странице обложки — изображение всадника на стене склепа №9 некрополя Неаполя скифского. ISBN 978-5-6041129-5-3 © Фонд «Наследие тысячелетий», оригинал-макет, 2018 © Авторы, текст, 2018 © Храпунов И. Н., сост., 2018 “Heritage of Millennia” Non-Profitable Foundation Institute of Archaeology of the Crimea of the Russian Academy of Sciences Collected papers Simferopol 2018 ББК 63.4(49Кр.-6)273.1 К 852 Recommended for publication by the Scholarly Council of the Institute of Archaeology of the Crimea of the Russian Academy of Sciences (Protocol no. 4 of 22. 11. 2018) Reviewers: DSc S. I. Luk’yashko, DSc A. P. Medvedev Editorial board: M. S. Gadzhiev, DSc (Makhachkala) М. М. Kazanski, DSc (Paris, France) V. Kulcsár, CSc (Szeged, Hungary) V. V. Mayko, DSc (Simferopol) V. Yu. Malashev, CSc (Moscow) A. M. Oblomskiy, DSc (Moscow) А. S. Skripkin, DSc (Volgograd) А. А. Stoyanova, CSc (Simferopol, executive secretary) A. D. Tairov, DSc (Chelyabinsk) I. N. Khrapunov, DSc (Simferopol, editor-in-chief) The Editorial Board’s composition is approved by the Scholarly Council of the Institute of Archaeology of the Crimea of the Russian Academy of Sciences (protocol no. 3 of 24.10.2016) К 852 The Crimea in the Age of the Sarmatians, 200 BC – AD 400. IV. Collected papers / Edited by Igor’ Khrapunov. Simferopol: Printed at A. A. Brovko, 2018. — 152 p., ill ISBN 978-5-6041129-5-3 The readers of this book will get acquainted with the results of investigations of various categories of grave goods typical of the Crimean graves from the Sarmatian period. There also are papers publishing funeral assemblages from the cemeteries of Neizats and Opushki. This book is intended for archaeologists, historians, university students, and all those who are interested in the history of the Crimean Peninsula. Cover photo: the image of horseman on the wall of Burial Vault no. 9 in the cemetery of Scythian Neapolis ISBN 978-5-6041129-5-3 © “Heritage of Millennia” Foundation, 2018 © The authors, 2018 © Igor’ Khrapunov, the editor, 2018 Содержание Contents От ответственного редактора Editor-in-ChIef’s Preface . . . . . . . . . . . . . . . . . М. Ю. Трейстер Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. . . . . . . . . . . . Mikhail Treister. Figural Beads and Pendants of the so-called Egyptian Faience in Eurasia in the 1 st Century BC – 3 rd Century AD О. Н. Алпашкина, И. И. Неневоля. Фигурные украшения-амулеты из египетского фаянса в собрании Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника . . . . . . . . . . . . . Oksana Alpashkina, Ivan Nenevolia. Figural Egyptian Faience Charm Ornaments at the Bakhchisarai Historical, Cultural, and Archaeological Museum Preserve Collection А. А. Труфанов. Стеклянные перстни из могильников Юго-Западного и Центрального Крыма . . . . . . . . . . . . . . . . Aleksandr Trufanov. Glass Finger-Rings from the Cemeteries in the South-Western and Central Crimea . 8 . 9 . 50 . . . 73 . . . 83 И. Н. Храпунов, А. А. Стоянова. Погребение с гривной из могильника Нейзац Igor Khrapunov, Anastasiya Stoyanova. A Neck-Ring Grave in Neizats Cemetery . . 102 А. А. Стоянова. Погребение с провинциально-римским зеркалом и двумя курильницами из могильника Опушки в Крыму . . . . . . . . Anastasiya Stoyanova. A Burial with a Provincial-Roman Mirror and Two Censers in Opushki Cemetery in the Crimeaу А. А. Красноперов. Ножны из Усть-Сарапульского могильника в связи с находками в некрополях Дружное и Нейзац в Крыму . . . . . . . . . . . . . 116 Aleksandr Krasnoperov. A Scabbard from Ust’-Sarapulka Cemetery in Connection to the Finds from Druzhnoe and Neizats Cemeteries in the Crimea С. Б. Шабанов. Стеклянный орнаментированный кубок позднеримского времени из Юго-Западного Крыма. . . . . . . . . . . . . . . . . . Stanislav Shabanov. An Ornamented Glass Cup from the Late Roman Period in the South-Western Crimea . 127 И. Н. Храпунов. Склепы с короткими дромосами в Крыму и на Северном Кавказе Igor Khrapunov. Burial Short-Corridor Vaults in the Crimea and in the North Caucasus . 133 Список сокращений. Abbreviations . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 146 Сведения об авторах . Contributors . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 147 Правила оформления рукописей . Guidelines for contributors . . . . . . . . . . . . . . . . . 148 7 От ответственного редактора Уважаемые читатели! Вы держите в руках очередной сборник «Крым в сарматскую эпоху». В нем опубликовано восемь статей, соответствующих тематике издания. М. Ю. Трейстер изучил подвески из так называемого египетского фаянса во всем обширном их ареале, сделал выводы о происхождении и распространении различных типов этих изделий. И. И. Неневоля и О. Н. Алпашкина публикуют каталог подвесок из египетского фаянса, хранящихся в Бахчисарайском историкокультурном и археологическом музее-заповеднике. А. А. Труфанов обратился к изучению категории находок, редко привлекающей внимание исследователей — стеклянным перстням раннеримского времени, найденным в Крыму. А. А. Стоянова публикует неор- 8 динарный комплекс среднесарматского времени из могильника Опушки. И. Н. Храпунов и А. А. Стоянова знакомят читателей со своеобразным погребальным комплексом позднесарматского времени из могильника Нейзац. А. А. Красноперов обратил внимание на сходство между очень редким типом ножен из Крыма и находками в погребениях мазунинской культуры в Прикамье. С. Б. Шабанов публикует уникальный для Крыма стеклянный сосуд, изготовленный в одной из западноримских мастерских. И. Н. Храпунов решил вновь обсудить дискуссионную тему о появлении в позднеримское время в Крыму склепов с короткими дромосами. Редакционная коллегия надеется, что сборник не разочарует читателей и приглашает их к сотрудничеству. М. Ю. Трейстер Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 1 Ключевые слова: фигурные фаянсовые украшения, «египетский фаянс», Италия, Северное Причерноморье, Евразия, Египет, Мероэ, Ближний Восток, Иран, Центральная Азия, Китай, кочевники, Aegyptiaca Keywords: figural faience ornaments, „Egyptian faience“, Italy, North Pontic Area, Eurasia, Egypt, Meroe, Near East, Iran, Central Asia, China, nomads, Aegyptiaca 1. Введение Мелкие фигурные фаянсовые украшения в первые века н. э. получают широкое распространение как в античных городах Северного Причерноморья, так и на варварской периферии, у кочевников Евразии. Как в отечественной, так и в зарубежной литературе обычно для обозначения этой категории украшений используется термин «египетский фаянс» / Egyptian faience / faïence égyptienne и т. д. В зарубежной литературе для того что бы подчеркнуть возможность происхождения таких украшений не обязательно из Египта, а лишь отметить, что они выполнены в египетском стиле используются определения egyptianizing, ägyptisierende, égyptisante. Производство фаянсовых бус и амулетов в VI в. до н. э. в Навкратисе подтверждают найденные в раскопках Ф. Питри литейные формы и остатки краски в так называемой «мастерской скарабеев» (Petrie, 1886, p. 36– 38, pls. XXXVII – XXXVIII; Masson, 2013–2015, p. 3). Долгое время это были единственные свидетельства изготовления фаянсовых бус и подвесок в Египте в античную эпоху (cр. Алексеева, 1972, c. 4; 1975, c. 25). В настоящее время, нет сомнений в том, что производство фаянсовых амулетов в Навкратисе продолжалось вплоть до конца IV в. до н. э. (Masson, 2013–2015, p. 71–96). Недавно были открыты археологические свидетельства производства предметов из фаянса, в Представленная публикация выполнена в рамках проекта, финансируемого DFG и РГНФ «Формы и пути культурных контактов кочевников Азиатской Сарматии. Импорты в сарматских памятниках II в. до н. э. – III в. н. э.» (FL334/15-1). Партнер проекта с российской стороны — Б. А. Раев. Соответственно данная статья проиллюстрирована материалами из погребений с территории Азиатской Сарматии. Автор выражает искреннюю признательность за предоставленную нам возможность работать в экспозиции и фондах музеев, фотографии предметов из которых представлены здесь: С. Л. Воробьевой (Национальный музей Республики Башкортостан, Уфа), А. П. Медведеву (Государственный университет, Археологический музей, Воронеж), Н. М. Шумейко (Саратовский областной музей краеведения), Н. В. Хабаровой†, А. В. Жадаевой (Волгоградский областной музей краеведения), О. А. Халяпиной (Губернаторский историко-краеведческий музей, Оренбург). 1 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 9 том числе амулетов, на другом памятнике в дельте Нила — Атрибис (Телль Атриб), где они датируются птолемеевским и, возможно, раннеимператорским временем (Welc, 2013, p. 719–735; об амулетах — p. 729– 730). Материалы из Мемфиса (Ком Хелул) подтверждают производство здесь изделий из фаянса, в том числе амулетов, в птолемеевский и в римский период (Petrie, 1911, p. 34–37; Nicholson, 2001, p. 15–17; 2012, p. 11–23; 2013, p. 147–151; Cat. Paris, 2005, p. 188–189). В эпоху Мероэ и в пост-мероитский период производство фаянсовых бус зафиксировано в Нубии (Then-Obłuska, 2016a, p. 41–42; 2016b, p. 699–704; 2016с, p. 747, 754). В этой статье, исходя из хронологических рамок проекта, я не буду рассматривать материалы VI – III вв. до н. э.2, а ограничусь предметами поздней группы, которые, согласно Е. М. Алексеевой (1972, с. 5, 10; 1975, с. 30), начали изготавливаться не ранее второй половины I в. до н. э. Укажу лишь, что находки из античных центров Северного Причерноморья были в свое время обработаны Е. М. Алексеевой, а о находках из скифских курганов писал А. С. Островерхов (1985, с. 93–94). Безусловно, для определения центров производства продуктивным представляется корреляция типологических исследований с археометрическими. Однако до сих пор целенаправленно и на современном уровне мелкие фаянсовые украшения, найденные в античных памятниках Северного Причерноморья и шире — в погребениях кочевников и оседлого населения степной и лесостепной зоны Евразии, не изучались. Тем не менее, наблюдения о распространении определенных типов фигурного фаянса даже без их естественнонаучного изучения способно дать ответы на некоторые нерешенные или дискуссионные вопросы. 2. Обзор находок фигурных пронизей и подвесок из так называемого египетского фаянса в Северном Причерноморье и у населения степной и лесостепной зоны Восточной Европы Находки бус и амулетов из так называемого египетского фаянса в античных памятниках Северного Причерноморья (Коровина, 1972, с. 104–112; Алексеева, 1972, с. 3–11; 1975, с. 23–49, табл. 5–13; 1982б, с. 19, рис. 13, 1. 4; 22, 23, рис. 15, 1–4; 25; 1984, с. 237–238, табл. CLVII; Корпусова, 1973, с. 74–78, рис. 1–4; 1983, с. 70–71, цв. вклейки; Довгалюк, 2008, с. 191, 203–204 рис. 119, 8; Быковская, 2010, с. 443, рис. 38; Винокуров, 2014, с. 24, 28, 40, 62, 97, 107, 128, рис. 75; 106, 3; 132, 6; 247, 5; 258, 5; 435. 8; 479б; 492, 2; Журавлев, Костромичев, 2017, с. 33, рис. 7, 3–4), позднескифских, меотских и сарматских (Simonenko, 2008, S. 45– 46; Симоненко, 2011, c. 114–116; Дзнелазде, 2013, c. 176–183; 2016а, c. 61–64, 76–79, 86–87, рис. 12; 18–19) погребениях CевероЗападного Причерноморья и Прикарпатья (Bârcă, 2006, p. 136, 396, fig. 184; 2018, p. 43), Нижнего Приднепровья (Сымонович, 1976, c. 86–87; 1983, c. 76–77, рис. 18; Дзнеладзе, 2016б, c. 68–73), Крыма3, Нижнего Подонья (Бурков, Гадальраб, 2017, c. 272–288), Прикубанья (Анфимов, 1982, c. 53–54; Гущина, Засецкая, 1994, c. 20, 61, 65; №№ 314.1–4, 371.1–3; табл. 33; 41; Пьянков, 1996, c. 93– 99), Северного Кавказа (Пиотровский, 1931, с. 29–30; 1958, с. 27; Виноградов, 1960, с. 309–310; Бурков 2013а, с. 40–50; 2013б, с. 42–53; 2014а, с. 177–186; 2014б, с. 45– 60; 2015, с. 321–334), Кавказской Иберии На эту тему существует множество публикаций и исследований, см. Clerc, 1991, p. 1–159; недавние обзоры: Dan, 2011, p. 217–219; Apostola, 2016, p. 99–112. http://aegeanegyptology.gr/the-aegyptiaca-project-ecumene-and-economyin-the-horizon-of-religion/ 3 См. в целом о находках из могильников Предгорного Крыма: Труфанов, 2009, c. 243, 252–253, рис. 73. — Неаполь Скифский: Сымонович, 1961, c. 270–273; Пуздровский, 1992, c. 186–187, c. 188, 190, рис. 4, 14–15; 6, 18–19; Таратухина, 1994, c. 56–58; Kat. Heildelberg, 1999, S. 109, Nr. 15–17, Abb. 102; Зайцев, 2003, c. 194, рис. 124, 14; Zaytsev, 2004, p. 189, fig. 140, 4; 204, fig. 156b, 14. — Заветное: Богданова, 1963, c. 102, 104, 105, рис. 4, 16–19; Cat. Milan, 1995, p. 109, nos. 5–9. — Могильник Усть-Альминского городища: Высотская, 1994, c. 124–127, рис. 39, 1–18; Cat. Milan, 1995, p. 113–114, nos. 32–48; Puzdrovskij, 2013, S. 309, Kat. VII. 55–56; Пуздровский, Труфанов, 2016, c. 16, 125, рис. 17, 8; 2017а, c. 158, 188, 198, 204, 230, 253, 254, 287, 298, 328–330, 332, 337, 340, 345, 348, 356, 366, 369, рис. 28, 8; 58, 10–14; 68, 2–3; 74, 3–5; 100, 6; 123, 4; 124, 2; 157, 14 а–г; 168, 18–19; 198, 9е; 199, 6а; 200, 17; 202, 12 а–и; 207, 46; 210, 4б; 215, 17; 218, 9; 226, 1в–е; 236, 11е; 239, 2; 2017б, с.136, 162, 291, рис. 26, 4; 52, 14; 181, 4–5. — Опушки: Храпунов и др., 2009, с. 16–17, 25–26; Стоянова, 2012, с. 74–75, 81–82; 84–85 — Нейзац: Стоянова, 2016, с. 126–128, № 10–14; рис. 1, 22–34; 2, 1–4. — Бельбек IV: Гущина, 1974, с. 42, табл. X, 2. 26. 28; XIII, 10–12; Столярова, 2001, с. 201–204, рис. 2, 18–25; Гущина, Журавлев, 2016, с. 99, табл. 5, 5–6; 7, 8–9; 10, 10–11; 15, 7; 17, 7–10; 20, 2; 22, 6–8; 30, 13; 34, 10; 36, 6. 8; 65, 10–11; 68, 15; 125, 7–13, 16–18; 132, 10; 221, 10; 247; 306; 307, 1–2, 4. — Левадки: Muld, 2013, S. 329, Abb. 7u–w; 330, Kat. VIII.1. 2 10 М. Ю. Трейстер (Gogiberidze, 2008, p. 165–168, 175–176, nos. 1–13; pls. 65, 76) и Нижнего Поволжья (Мошеева, 2010, c. 147–169), некрополей меотских городищ Нижнего Подонья (Пиотровский, 1958, c. 26; Косяненко, 1986, c. 235– 238; 2008, c. 147–151; Горбенко, Косяненко, 2011, c. 98–100), а также на северной (Воронятов, 2011, c. 95–104; 2018, c. 39–45, рис. 21–29) и северо-восточной4 периферии сарматского мира неоднократно привлекали внимание исследователей. Вместе с тем, в общих работах, посвященных импорту в сарматских памятниках Северного Причерноморья, эта категория находок либо удостаивается очень беглого рассмотрения (Симоненко, 2011, c. 114–116), либо вообще игнорируется (Marčenko, Limberis, 2008). Детальная хронология украшений из мелкого фигурного фаянса не разработана, хотя по материалам из могильников Предгорного Крыма отмечается появление пронизей в форме скарабеев уже в комплексах первой хронологической группы, т. е. в рамках второй половины I в. до н. э. – первой трети I в. н. э. (Труфанов, 2009, c. 252, рис. 74, 1; 79, 18), что в целом соответствует выводам Е. М. Алексеевой. При этом основной массив материала происходит из комплексов 2–4 групп, т. е. от второй трети I в. н. э. до середины II в. н. э., а наиболее поздние находки — из комплексов второй половины II в. н. э. (Труфанов, 2009, c. 252–253). Интересно наблюдение о том, что пронизи с изображениями львов на овальных плакетках предшествуют пронизям с подобными изображениями на прямоугольных плакетках. О. Н. Мошеева приходит к выводу о том, что, как и в Северном Причерноморье, пик употребления фаянсовых изделий в Нижнем Поволжье приходится на вторую половину I в. до н. э. – I в. н. э., затем количество украшений идет на спад, и к III в. н. э. бусы из египетского фаянса практически не встречаются в сарматских погребениях этого региона (Мошеева, 2010, c. 152)5. 3. Статистические данные и распределение типов находок в Сарматии По подсчетам Е. Н. Дзнеладзе, с территории Украины происходит 120 фигурных изделий из «египетского» фаянса. Среди них наиболее распространены: скарабеи — 45 экз., пронизи в виде фигурок львов на постаментах — 16 экз., и амфоровидные подвески — 10 экз. Остальные типы фигурных украшений представлены максимум 3–5 экз. (пронизи в форме черепахи — 3 экз.; антропоморфные подвески — 3 экз., подвески в виде виноградной грозди — 2 экз., сдвоенные цилиндрики — 5 экз., алтарик — 1 экз., рука с кукишем — 4 экз.) (Дзнеладзе, 2013, c. 177)6. Близкое распределение типов показывает и анализ находок из могильника Нейзац в Крыму, где также преобладают пронизи в форме львов на плакетках (7 экз.) и скарабеи (6 экз.) (при этом здесь плакеток с изображениями льва значительно больше), тогда как остальные типы (подвески в форме грозди винограда, гениталий и антропоморфные фигурки) представлены единичными находками (Стоянова, 2016, c. 126–128, № 10–14; рис. 1, 22–34; 2, 1–4). При отсутствии специальной работы, посвященной фигурному фаянсу из Прикубанья и явно устаревшим тезисам специального доклада на эту тему И. А. Анфимова (1982, 53–54)7, на основании разрозненных отдельных публикаций, можно, тем не менее, прийти к выводу о широком распространении пронизей в форме скарабеев (Тифлисская, О находках в Прикамье (могильник Чеганда II, погребение № 81 Сасыкульского могильника) см.: Генинг, 1970, c. 54–55; Иванов, 1980, c. 76, 81, рис. 1, 38–39; Красноперов, 2006, c. 105, табл. 41, 10; Голдина, 2010, c. 158; Голдина, Красноперов, 2012, c. 83; Акбулатов, 2014, c. 26, 29: пронизи в виде фигурок львов, лягушек, скарабеев и алтариков. См. также находки из грунтовых могильников пьяноборской и караабызской культур на территории Башкирии (ниже). Автор выражает признательность С. Л. Воробьевой за информацию о неопубликованных находках из Охлебининского могильника. Интересно, что мелкий фигурный фаянс на этой территории находят и в комплексах раннесредневекового времени, например, в раскопках городища Уфа-II (скарабей и амфоровидная подвеска): Тамимдарова, 2011, c. 884, 886, рис. 2, 18–19; Русланова, 2013, с. 171. 5 См. находки (два скарабея и плакетка прямоугольной формы с изображением лежащего льва) из погребения в кургане у с. Котово в Саратовской области, датирующегося первой половиной III в. н.э.: Kat. Leoben, 2009, S. 277, Nr. 125. 6 А. В. Симоненко (2011, c. 114–116, рис. 69) иллюстрирует находки этих типов фигурных фаянсовых украшений, однако, не приводит статистических данных. 7 По данным И. Н. Анфимова около 100 находок амулетов из египетского фаянса представлены 12 формами: пронизями с изображениями львов, лягушек, скарабеями, алтариками, подвесками в форме гениталий, сдвоенных цилиндров, кукишей, виноградных гроздей, фигурками Беса и Гарпократа, подвеской с головой Гора и медальоном с изображением идущего быка (Аписа). 4 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 11 курган № 20: Гущина, Засецкая, 1994, c. 61, № 314.4, табл. 33; Marčenko, Limberis, 2008, S. 350, Nr. 52.2.4, Taf. 80, 4; Засецкая, 2010, c. 290, рис. 13. — х. Ленина, могильник I, погребение № 209, 4 экз.: Kat. Mannheim, 1989, S. 148, Nr. 185, Taf. 36; Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 296. — Нововочепший, погребение № 34, 5 экз.: Kat. Mannheim, 1989, S. 149, Nr. 197, Taf. 36; Kat. Speyer, 1991, S. 60, Nr. 263. — Могильник Мостовой VI, погребения № 18 и 84: Пьянков, 1996, с. 94, 96, 97, рис. 1, 9; 2, 15; Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 299. — Старокорсунское городище № 3, могильник, погребение № 80: Marčenko, Limberis, 2008, S. 369, Nr. 153, Taf. 160, 3). Встречаются также пронизи с рельефным изображением лежащей собаки (х. Чернышев, курган № 5, погребение № 132: Kat. Mannheim, 1989, S. 150–151, Nr. 203, Abb. 57 слева; Kat. Speyer, 1991, S. 60, Nr. 262. — Псенафа, курган №1: Кат. Майкоп, 2014, с. 75, № 89) или льва (Тифлисская, курган № 20: Гущина, Засецкая, 1994, c. 61, № 314.2, табл. 33; Marčenko, Limberis, 2008, S. 350, Nr. 52.2.2, Taf. 80, 2; Засецкая, 2010, c. 290, рис. 13. — х. Чернышев, курган № 5, погребение № 132, 6 экз.: Kat. Mannheim, 1989, S. 150–151, Nr. 204, Abb. 57 справа; Kat. Speyer, 1991, S. 60, Nr. 261. — х. Ленина: Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 297. — Могильник Мостовой VI, разрушенные погребения: Пьянков, 1996, c. 94, рис. 1, 14–16; 98, № 2–4. — Краснодар, Могильник на Почтовой ул.: Marčenko, Limberis, 2008, S. 361, Nr. 110, Taf. 122, 4. — Елизаветинское городище № 2, могильник № 1, погребение № 10: Marčenko, Limberis, 2008, S. 374, Nr. 185, Taf. 193, 4) на прямоугольных и овальном постаментах, лягушки — на овальном постаменте (Тифлисская, курган № 20: Гущина, Засецкая, 1994, c. 61, № 314.3, табл. 33; Marčenko, Limberis, 2008, S. 350, Nr. 52.2.3, Taf. 80, 3; Засецкая, 2010, 290, рис. 13. — Случайная находка в окрестностях Краснодара: Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 300. — х. Штурбино, погребение № 26/1987: Kat. Speyer, 1991, S. 60, Nr. 259), подвески в виде гениталий (Усть-Лабинская, курган № 32/1902, 2 экз.: Гущина, Засецкая, 1994, c. 65, № 371.1, табл. 41; Фирсов, 2010, c. 346, рис. 37. — х. Чернышев, курган № 5, погребение № 139, 2 экз.: Kat. Mannheim, 1989, S. 150–151, Nr. 202, Abb. 56; Kat. Speyer, 1991, S. 60, Nr. 260) и руки с кукишем (Воронежская, могильник № 3, погребение № 92: Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 301— 12 М. Ю. Трейстер Псенафа, курган № 1, погребение № 63: Кат. Майкоп, 2014, с. 84 (илл.), 86, № 134), урея (Тифлисская, курган № 20: Гущина, Засецкая, 1994, c. 61, № 314.1, табл. 33; Marčenko, Limberis, 2008, S. 350, Nr. 52.2.1, Taf. 80, 5), сдвоенных цилиндров (Тифлисская, курган № 20: Гущина, Засецкая, 1994, c. 61, № 314.2, табл. 33; Marčenko, Limberis, 2008, S. 350, Nr. 52.2.5, Taf. 80, 6; Засецкая, 2010, c. 290, рис. 13), в виде медальона с бюстом «младенца Гора» (Краснодар, могильник на ул. Почтовой: Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 302; Хачатурова, 2010, c. 25, рис. 31), в виде фигурок Гора (Могильник Мостовой VI, погребение № 18: Пьянков, 1996, с. 94, рис. 1, 12), Беса (Усть-Лабинская, курган № 32/1902: Гущина, Засецкая, 1994, с. 65, № 371.2, табл. 41; Фирсов, 2010, с. 346, рис. 37) и Патека (Усть-Лабинская, курган № 32/1902: Гущина, Засецкая, 1994, с. 65, № 371.3, табл. 41; Фирсов, 2010, с. 346, рис. 37. — Могильник Мостовой VI, погребение № 18 и из разрушенного погребения: Пьянков, 1996, с. 94, рис. 1, 10. 13; с. 98, № 1; Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 303). Из 69 фигурных фаянсовых украшений, найденных на территории КабардиноБалкарии, учтенных С. Б. Бурковым, 39 — скарабеев, 14 — львов на постаментах, 4 — черепахи, по 2 — лягушки, «Ушебти» и подвесок в виде руки с кукишем. Остальные (фигурки Изиды и Гора, Беса, барана и амфоровидная подвеска) представлены единичными находками (Бурков, 2013а, c. 45). Из около 80 предметов, найденных на территории Северной Осетии, также преобладают скарабеи (25) и изображения львов на постаментах (19), сдвоенные цилиндры — 7, фаллические подвески — 6, амфоровидные подвески и пронизи с изображением лягушек — по 4. Единичными экземплярами представлены фигурки Беса (3 экз.), подвески в форме руки с кукишем, гроздей винограда, фигурки Гарпократа, Силена и пронизь в форме алтаря (Бурков, 2014а, c. 177–186). В Чечне из общего количества 45 экз.: 20 — представлено скарабеями, 12 — плакетками с изображением льва. Кроме того здесь было найдено по три подвески в виде сдвоенных цилиндров и пронизи в форме алтаря, по две подвески в форме гениталий и амфорисков (Бурков, 2014б, c. 50–51). Близкое сочетание типов фаянсовых пронизей и подвесок демонстрируют и на- ходки на северной периферии сарматского мира, на поселениях и в погребальных памятниках лесной и лесостепной зон. Здесь также количественно преобладают находки скарабеев и пронизей с изображением львов на прямоугольных постаментах (Воронятов, 2011, c. 97, 99, рис. 2; 2018, рис. 23–27). На этом фоне выделяется своим разнообразием набор из одиночного сарматского погребения в Белгородской области, представленный сферическими ребристыми бусами, амфоровидными подвесками, пронизями в виде львов на прямоугольных и овальных постаментах, а также подвеской в виде гениталий (Воронятов, 2011, c. 97, 101, рис. 4; 2018, рис. 29). Что же касается памятников Азиатской Сарматии, то за исключением работы О. Н. Мошеевой, посвященной находкам из Нижнего Поволжья, в которой рассматривались материалы как среднесарматского, так и раннесарматского времени (Мошеева, 2010, c. 147–169), специальных исследований, посвященных таким находкам, не было, за исключением короткого обзора находок бус и амулетов из памятников Верхнего Дона (Медведев, 2008, c. 45–46, рис. 23, табл. 2). Для последних показательно погребение № 1 кургана № 5/40 (1978) могильника Чертовицкий-I, в котором были найдены 17 пронизей в форме скарабея, 10 пронизей в виде льва на прямоугольном (9) и овальном (1) постаменте, две пронизи в виде лягушки, две подвески в форме амфорок (Медведев, 2008, рис. 1–3; 10) и круглая плакетка с изображением «головы младенца Гора» в рельефе8. В подкурганных погребениях Нижнего Подонья основное количество находок происходит из погребения № 3 кургана № 1/1984 могильника Красногоровка-I, погребения № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский и трех погребений в курганах могильника Крепинский-I. В погребении № 2 кургана № 2 могильника у с. Ново-Николаевка (Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 292; Бурков, Гадальраб, 2017, c. 275, 276) и в курганах могильника Крепинский-I были найдены только скарабеи, в том числе: 3 — голубых, 3 — светлозеленых, 2 — серых — в погребении № 1 кургана № 10/1972 (Ходжаш, 1999, c. 196– 197, № 1629–1635 (без указания кургана))9; 2 экз. голубого цвета — в погребении № 1 кургана № 14/1972 (Бурков, Гадальраб, 2017, с. 278) и 6 экз., 3 — голубого, 3 — светло-зеленого цвета — в погребении № 1 кургана № 14/1972 (Бурков, Гадальраб, 2017, с. 278). Еще один экземпляр, наряду с пронизями и подвесками других типов, происходит из погребения № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский — он сделан из «прозрачной бесцветной массы, поверхность — позолочена» (Максименко, 1978, л. 27, табл. LVII, 3, № 96). Всего 18 экз. Пронизи с изображением львов на овальных постаментах (всего 3 экз.) были найдены: в погребении № 1 кургана № 62/1982 могильника у хут. Новый (1 экз. голубого цвета) (Ильюков, Власкин, 1992, с. 72, рис. 17, 25; 73), погребения № 3 кургана № 1/1984 могильника Красногоровка-I (2 экз.): светло-зеленого (Беспалый 1984, л. 66, № 6, рис. 162, 5; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 290) и голубого цвета (Беспалый, 1984, л. 68, № 22и, рис. 165; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 290). Еще 2 экз. (на постаментах прямоугольной формы) происходят из погребения № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский (Максименко, 1978, л. 27, табл. LVII, 4a, LIX, 16; №№ 127, 129). В погребении № 4 кургана № 2/1984 могильника у хут. Новый (1 экз.) (Ильюков, Власкин, 1992, с. 161, рис. 41, 18; 162), № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский (1 экз.) и в погребении № 6 кургана № 3/2006 могильника Рябичев (2 экз.) были найдены четыре амфоровидные подвески голубого или бирюзового цвета (Бурков, Гадальраб, 2017, с. 278–279). Две подвески в форме руки с кукишем происходят из погребения № 6 кургана № 3/2006 могильника Рябичев (Бурков, Гадальраб, 2017, с. 278–279) и погребения № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский (Максименко, 1978, л. 27, табл. LVII, 5а, № 97; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 291). Остальные типы фигурных фаянсовых украшений редки. К ним относятся подвески в форме гениталий (Максименко, 1978, л. 27, табл. LVII, 5б, № 97) и в виде лягушки на овальной подставке (Максименко, Плакетка (Медведев, 2008, c. 45–46, рис. 23, 32), вероятно, утрачена, т.к. среди фаянсовых украшений из погребения, доступных нам для изучения в Воронеже в 2015 г., благодаря любезности А. П. Медведева, ее не было. 9 Из этого кургана, или из курганов № 14 и 15 (М. Т. — ?). 8 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 13 1978, л. 27, табл. LIX, 1а; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 293) из погребения № 1 кургана № 14/1978 могильника Сладковский. Особое внимание привлекает набор украшений из сохранившегося нетронутым погребения № 3 кургана № 1/1984 могильника Красногоровка-I. Помимо двух упомянутых выше пронизей с изображением львов на овальных постаментах, здесь были также найдены подвески: в виде крокодила голубого цвета (Беспалый, 1984, л. 66, № 7, рис. 163, 10; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 290), в виде стилизованной фигурки птицы, с отбитым в древности ушком (Беспалый, 1984, л. 67, № 12, рис. 163, 11; Cat. Paris, 2001, p. 254, no. 289), плоская округлая подвеска из темно-синего фаянса с рельефным изображением женской головы en face (Беспалый, 1984, л. 68, № 22в, рис. 165; Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 295)10 и пронизь округлой в плане формы из грязно-зеленого фаянса с рельефным изображением женской головки в профиль (Беспалый, 1984, л. 66, № 10, рис. 165; Cat. Paris, 2001, 254, no. 294). В Нижнем Поволжье при значительном преобладании бус в репертуаре фаянсовых украшений, фигурные изделия сравнительно редки и составляют для периода VI в. до н. э. – IV в. н. э. лишь 90 предметов, или чуть меньше 2,5%. При этом среди них преобладают различные формы скарабеев (47 экз.) (рис. 4–5) (Мошеева, 2010, c. 157– 158, типы 20–23, 48а, 50, 52, рис. 1, 42–43, 45–64), фигурки львов на постаментах различных типов (20 экз.) (рис. 4, 5; 6, 2–3) (Мошеева, 2010, c. 158–160, типы 24–25, 65–66, 68–69, рис. 2, 1–10) и амфоровидные подвески (11 экз.) (Мошеева, 2010, c. 160, типы 27, 82, рис. 2, 13–16). Остальные типы фигурных пронизей и подвесок: в форме птичек (Мошеева, 2010, c. 160, тип 26, рис. 2, 11–12), сдвоенных цилиндров (Мошеева, 2010, c. 160, тип 29, рис. 2, 17–19), руки с кукишем (Мошеева, 2010, c. 160–161, тип 89, рис. 2, 21–22) и гениталий (Мошеева, 2010, c. 161, тип 90, рис. 2, 23–24), и фигурки Беса (Мошеева, 2010, c. 156–157, тип 19, рис. 1, 44) единичны (Мошеева, 2010, c. 150–151, 160–161). Находки последних лет, не учтенные О. Н. Мошеевой, с одной стороны добавили новые экземпляры наиболее рас- пространенных типов: Перегрузное, курган № 26/2002, погребение № 1: четыре пронизи в форме скарабея, две пронизи в виде льва на прямоугольном постаменте (рис. 6, 2–3) (Курганный могильник Перегрузное I, 2014, c. 40–41, № 1, 8; рис. 50, 3; 51, 3); Племхоз, курган 8/2003, погребение № 1: пронизь в форме скарабея (Клепиков и др., 2006, с. 168, рис. 17, 7м), с другой — существенно увеличили количество подвесок в форме двойных цилиндров; 7 экз. таких подвесок найдено в погребении № 1 кургана № 1/2009 могильника Торгунский-I (рис. 6, 1) (Демиденко, 2014, c. 9, № 3, рис. 3, 1; 15; 2015, c. 190, рис. 2, 6; 2016, c. 98, 99, рис. 4, 5), там же найдена одна пронизь в форме скарабея (Демиденко, 2014, c. 9, № 3, рис. 3, 7; 15; 2015, c. 190, рис. 2, 7): одна подвеска происходит из погребения № 2 кургана № 8/2014 у с. Ковалевка в Волго-Донском междуречье (Дьяченко, Кривошеев, 2016, с. 108, рис. 3, 4а). Редкая форма, неизвестная до сих пор, — пронизь в форме гребня была найдена в погребении № 1 кургана №1/1988 могильника Веселый-II (не опубликована). На Южном Урале фигурные фаянсовые украшение чаще встречаются в грунтовых некрополях пьяноборской и караабызской культуры на территории Башкирии. В погребении № 16/1954 Ново-Уфимского могильника были найдены три пронизи голубого фаянса с изображением лежащего льва на прямоугольном постаменте (рис. 7, 1) (Ахмеров, 1959, c. 166, рис. 10, 3)11. В шести погребениях Охлебининского могильника (раскопки А. Х. Пшеничнюка 1980 и 1981 гг.) найдены: амфоровидные подвески — 4 экз., пронизи в форме скарабея — 3 экз. (две — голубые, одна — желтая), пронизь в форме алтарика голубого цвета — 1 экз., медальон голубого цвета с изображением бюста Гарпократа с приложенным ко рту пальцем — 1 экз. За исключением медальона с изображением бюста Гарпократа (рис. 8, 3) (Кат. Уфа, 2007, c. 71) материалы не опубликованы.12 Интересно, что мелкий фигурный фаянс на этой территории находят и в комплексах раннесредневекового времени, например, в раскопках городища Уфа-II (скарабей и амфоровидная подвеска) (Тамимдарова, 2011, c. 884, 886, рис. 2, 18–19; Русланова, 2013, c. 171). Cр. Petrie, 1914, no. 128a–b, pl. XV (зеленый фаянс); Заветное (Cat. Milan, 1995, p. 109, no. 7). Одна из пронизей хранится в Национальном музее Республики Башкортостан в Уфе, инв. № ОФ 5543/1. 12 Автор выражает признательность С. Л. Воробьевой за информацию о находках. 10 11 14 М. Ю. Трейстер Напротив, в подкурганных погребениях кочевников в Южном Приуралье находки фигурных фаянсовых украшений встречаются реже, при этом три из них были найдены в погребении № 1 кургана № 12/1978 могильника Кардаилово-I: две пронизи в виде гениталий и одна — в форме руки с кукишем (рис. 8, 1–2) (Моргунова,1996, с. 14, 33, рис.12, I.3–7), а шесть скарабеев синего фаянса происходят из погребения кургана № 6 Сорочинского–I могильника (Железчиков, Пятых, 1981, с. 274, рис. 3, 8). В кургане № 2/1936 у пос. Красногор были найдены пронизи в виде фигурок лежащего льва и водоплавающей (?) птицы из фаянса светло-коричневого цвета (рис. 9) (не опубликованы). Самая восточная находка в кочевническом контексте прямоугольной плакетки голубого фаянса с изображением лежащего льва происходит из кургана № 1/1968 у совхоза Свердлова в Южном Приуралье (рис. 8, 2) (Попов, 1969, с. 144). Особого внимания заслуживает происходящее из детского погребения № 1 в кургане № 3/1995 у с. Нижняя Павловка-I ожерелье с круглой подвеской-медальоном синего цвета с врезанным изображением лежащего льва на постаменте в профиль вправо на лицевой стороне (рис. 8, 4–5) (Богданов, 1998, с. 45– 46, 52, рис. 5, 2), аналогии которой мне не известны. 4. Центры производства фигурных фаянсовых украшений Е. М. Алексеева (1972, с. 5; 1975, с. 27– 30) считает, что фаянсовые украшения поздней группы, найденные в Северном Причерноморье, привозные, изготавленные в неизвестном египетском центре, специализировавшемся на их производстве специально для торговли с Северным Причерноморьем. Косвенно это, по ее мнению, подтверждает распространение в это же время, несомненно, египетских стеклянных изделий и бус, выполненных в мозаичной технике, а также совместные находки в комплексах фаянсовых бус и подвесок различных типов, что свидетельствует либо о поступлении их в Северное Причерноморье готовыми наборами, либо смешанной россыпью. Эта точка зрения подтверждается Е. М. Алексеевой (1975, с. 27, прим. 24) ссылкой на сообщения Б. Б. Пиотровского и Е. Хеверник о редкости подобных предметов, как в Александрийском музее, так и в европейских собраниях.13 Многие исследователи принимают эту точку зрения, впрочем, без какого-либо критического ее анализа (например, Столярова, 2001, с. 204; Довгалюк, 2008, с. 204; Симоненко, 2011, с. 116; Подушкин, 2015а, с. 316)14, другие считают, что фигурный фаянс мог поступать не только непосредственно из Египта, но и через другие средиземноморские центры, например, Карфаген (V. Schiltz, in Cat. Paris, 2001, p. 253). Большинство же авторов публикаций последнего времени просто называют рассматриваемые украшения «египетским фаянсом» не затрагивая вопросы их происхождения15. По мнению А. К. Коровиной, найденные в Северном Причерноморье фаянсовые бусы и подвески, могли здесь же, хотя бы частично, и производиться (Коровина, 1972, с. 105, 108, 111). К этой точке зрения присоединилась на основании изучения украшений из Усть-Альминского могильника Т. Н. Высотская (1994, с. 127). Как предположил А. С. Островерхов (1985, с. 95–97), поддержавший эту точку зрения, их могли изготовлять, в том числе, в Ольвии, где было найдено несколько пресс-форм, возможно служивших для изготовления подвесок, находящих параллели в материалах IV – III вв. до н. э. и более поздних — впрочем, описывая эти пресс-формы, автор не публикует их изображений, а предполагая местное производство, не отрицает того, что часть украшений из фаянса была привезена из Средиземноморья. О. Н. Мошеева (2010, с. 149) также не исключает того, что часть найденных в Нижнем Поволжье фаянсовых 13 По мнению А. С. Островерхова (1985, с. 94), эта точка зрения хорошо обоснована, однако единственные обоснования — устные сообщения Е. Хеверник и Б. Б. Пиотровского. 14 А. В. Симоненко (2011, с. 116) со ссылкой на Spaer пишет следующее. «В римское время фаянсовые амулеты делались не только в Навкратисе, но и в Александрии [Spaer, 2001, р. 162]». Истины ради отметим, что в работе, на которую он ссылается, на данной странице нет ни слова об этом, а в разделе, к которому относится страница 162, рассматриваются монохромные подвески из стекла, а не фаянса. Тезис А. В. Симоненко относительно производства фаянсовых изделий в Навкратисе в римское время отражает его незнание материала — мастерские Навкратиса производили фаянс в VI – IV вв. до н. э., см. выше. 15 См., например, публикации А. А. Стояновой, Е. С. Дзнеладзе, А. Н. Подушкина. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 15 бус могли быть сделаны в Ольвии или на Боспоре, тогда как другие — являться изделиями ближневосточных мастерских. Недавняя публикация мелких фаянсовых изделий, хранящихся в Греко-Римском музее в Александрии (Seif El-Din, Nenna, 1994, p. 291–320), показала, что там нет ни одного амулета типа найденных в Северном Причерноморье, также, как их нет и среди редких находок фаянсовых украшений в материалах раскопок некрополей, городов и поселений, а также святилищ эпохи позднего эллинизма и первых веков н. э. в Северной Африке (Лептис Магна: Jolyetal, 1992, p. 204, nos.V.37–39, figs. 212–214), Греции, Малой Азии и на островах Эгейского моря16. Заметим, что их нет и среди материалов, в основном происходящих из Египта и хранящихся в различных собраниях мира (SchlickNolte, von Droste zu Hulshoff, 1990; Schmidt, 1997, S. 124–137, Nr. 187–220; ArveillerDulong, Nenna, 2011, p. 266–296). Хотя бусы и подвески из фаянса были широко распространены в птолееевское и римское время не только в самом Египте (Nicholson, 2013, p. 123–125, 243–245, fig. II. 16; Masson, 2013–2015, p. 72, fig. 214–215; Then-Obluska, 2015a, p. 35–37; 2015b, p. 747–748) и прилегающих к нему областях, в частности в Мероэ (Dunham, 1963, p. 14, 19, 21, 27, fig. 11, k–n; 14, b–c; 16, g; 19, h etc.; Kat. Mannheim, 1998, S. 324–325, Nr. 365–366; Näser, 2004, p. 246–251; Then-Obłuska, 2016b, p. 699–704, figs. 3–4; 721), среди находок оттуда мы также не видим фигурных пронизей и подвесок, получивших распространение в Северном Причерноморье, либо, они отличаются в деталях исполнения между собой (см. ниже). 5. Фигурный фаянс на Ближнем и Среднем Востоке, в Центральной Азии, на Горном Алтае и в Северном Китае в первые века н. э. Анализ находок египетских амулетов на Ближнем Востоке однозначно свидетельствует о пике их распространения в предшествующую эпоху персидского господства (450– 333 гг. до н. э.) (Masson, 2013–2015, p. 72). Интересно, что в погребениях первых веков н. э. на Ближнем Востоке, в тех случаях, когда находят скарабеи, они представлены антикварными на момент погребения образцами эпохи Нового царства (Eger et al, 2011, 228). Однако в Сирии, в районе Персидского залива, в Междуречье и в Иране17 в погребальных комплексах I в. до н. э. – начала II в. н. э. встречаются фигурные фаянсовые украшения интересующих нас типов, визуально вполне сопоставимые с находками из Северного Причерноморья и Сарматии, при этом значительная часть из опубликованных находок происходит из четырех погребальных комплексов, раскопанных в Дура-Европос в 1935–1936 гг. (Toll, 1946, p. 126–127), из детского погребения G.3843 некрополя Эд-Дур в ОАЭ (Haerinck et al, 1991, p. 44, 50–51, figs. 28–29; De Waele, 2007, p. 304, fig. 7), двух погребений могильников Саар и Каррана на о. Бахрейн (Lombard, 1999, p. 200, nos. 327–332), а также из погребения № 4 могильника Хасани Махале (Sono, Fukai, 1968, p. 19, pl. LXIV, 7–12), погребений № 4, 5/1974 и 13/1978 в Бастаме (Kroll, 1979, S. 168, 180, Abb. 18, 4, 6, 11; Taf. 52, 5; 53, 4; 1988, S. 162, Abb. 5, 7; Taf. 38, 1), цистовых погребений в Тапех Гиштаг Овести (Ван) в иранском Азербайджане (Kambakhsh Fard, 1998, p. 87; Curtis, Simpson, 2000, p. 159, 160, fig. 11, 3), Месджеде-Солейман в провинциии Хузистан на юго-западе Ирана (Ghirshman 1976, pl. 26, G.MIS95),из Бисхезарда в Ираке (Stein, 1936, p. 158–159, pl. XXIX, 5–12, 15, 20), Селенкахие — на севере (van Loon 2001, pl. 13, 17) и Телль Шех Хамад — на северо-востоке Сирии (Wehry, 2013, S. 90–92, Abb. 98; 103). К этому же кругу находок следует отнести пронизи и подвески, обнаруженные при раскопках дворца в Дедоплис Гора в Кавказской Иберии (Восточная Грузия), основанного на рубеже II – I вв. до н. э. и погибшего в конце I в. н. э., а также погребений некрополей Восточной Грузии I в. н. э., обзор которых приводит Н. Гогиберидзе (Gogiberidze, 2008, p. 165–168, 175–176, nos. 1–13; pls. 65, 76), некрополя Гарни в Армении (Хачатрян, 1976, 16 Ср., например: Делос: Deonna, 1938, p. 304–305, pl. LXXXIX. — Тарс: Goldman, 1950, p. 402, nos. 1–6, pl. 274. — Парион: Tavukçu, 2006. При довольно значительном количестве погребений этого времени, фигурных фаянсовых украшений вообще не было найдено: Самофракия — Dusenbury, 1998, Сифнос — Brock, Mackworth Young, 1949, p. 1–92. 17 См. сводку Б. Муше (Musche, 1988, S. 171–173, Taf. LVII – LVIII), которая, на сегодняшний день существенно устарела, а в части, касающейся некрополя Дура-Европос, страдает неточностями и пропусками. Cм. также сводку (неполную) подвесок в форме гениталий, преимущественно найденных на территории Ближнего Востока и Ирана (Bagherpour Kashani, 2011, p. 202–203, no. 3.8.1, pl. 46). 16 М. Ю. Трейстер с. 125–126, табл. XXV, 2. 7) и кувшинных погребений Мингечаура и других погребальных памятников Кавказской Албании (Хачатрян, 1976, с. 126; Расулова, 2008, с. 166–170, 220, илл.). Интересно, что на территории Западной Грузии фигурный фаянс не известен (Gogiberidze, 2008, p. 166). Встречаются фаянсовые украшения и на территории Индостана (Beck, 1941, p. 31–32, pl. X, 1–7). Лишь в Таксиле известны пронизи в форме черепах (Beck, 1941, p. 55–56, pl. VII, 22–24) и плакетки с изображением лягушек (Beck, 1941, 55–56, pl. VII, 28–29), впрочем, судя по рисункам, они выполнены очень грубо и схематично и являются, скорее, подражаниями. Тем не менее, даже если принять во внимание тот факт, что их часто рассматривают как массовый материал, не заслуживающий специальной публикации18, количество опубликованных образцов относительно невелико, а спектр форм очень узкий и ограничивается амфоровидными подвесками19, подвесками в форме гениталий20, виноградной грозди21 и подвесками-фигами22. Реже встречаются пронизи в форме скарабеев23, алтариков24, лягушек25. Еще реже — фигурки божеств: Афродиты Анадиомены (Эд-Дур: Haerinck et al., 1991, p. 50–51, figs. 28, 9; 29), пронизь в форме льва (Бисхезард: Stein, 1936, p. 159, pl. XXIX, 20), подвески в форме верхней части задрапированной в плащ мужской фигуры (герма Геракла?) (Бастам: Kroll, 1979, p. 168, 180, Abb. 18, 4 (вверху); Taf. 52, 3)26. Показательна, в частности, статистика находок в Дура-Европос (по мате- 18 См. например, о находках из порта Кусейраль-Кадим на Красном море: Meyer, 1992, p. 41, no. 366 (публикуется стеклянный амулет в виде фигурки Беса, при этом отмечается: „Glass amulets are rarely reported from other Roman sites, though faience ones are abundant“). 19 Musche, 1988, S. 171, Nr. 22.1, Taf. LVII, LVIII. — Бисхезард: Stein, 1936, p. 159, pl. XXIX, 10. — Дура-Европос: Toll, 1946, p. 50, nos. 17–18, pl. XLIII (гробница № 23, погребение XV); p. 51, no. 5, pl. XLIII (гробница № 23, погребение XXVII); p. 53, nos. 18–19, 22, pl. XLV (гробница № 24, погребение II); p. 57, no. 70, pl. XLVI (гробница № 24, погребение XIV); p. 68, nos. 18–19, pl. L (гробница № 35, погребение XIII); p. 80, nos. 4–5, pl. LIV (гробница № 40, погребение XIV). — Телль Шех Хамад: Wehry 2013, 92, Abb. 103. — Хасани Махале: Sono, Fukai, 1968, p. 19, pl. LXIV, 7–8. — Эд-Дур: Haerinck et al., 1991, 50, fig. 28, 3. — Дедоплис Гора: Gogiberidze 2008, 167, 176, nos. 11–12; pls. 65. — Мингечаур: Расулова 2008, 166, 220 (илл.). 20 Musche, 1988, S. 171, Nr. 22.3, Taf. LVII, LVIII. — Бисхезард: Stein, 1936, p. 158, 159, pl. XXIX, 8–9. — Дура-Европос: Toll, 1946, p. 50, no. 19, pl. XLIII (гробница № 23, погребение XV); p. 51, nos. 3–4, pl. XLIII (гробница № 23, погребение XXVII), p. 55, no. 17, pl. XLIV (гробница № 24, погребение IV); p. 80, no. 8, pl. LIV (гробница № 40, погребение XIV). — Вавилон: Wetzel et al., 1957, S. 43, Taf. 41b. — Хасани Махале: Sono, Fukai, 1968, p. 19, pl. LXIV, 12. — Месджеде-Солейман: Ghirshman, 1976, pl. 26, G.MIS95. — Бастам: Kroll 1979, S. 180, Abb. 18, 4, Taf. 52, 5 (две подвески в центре); 1988, S. 162, Abb. 5, 7. — Эд-Дур: Haerinck et al., 1991, p. 50, fig. 28, 8; De Waele, 2007, p. 304, fig. 7 слева. — Бахрейн: Lombard, 1999, p. 200, nos. 328, 331. — Тапех Гиштаг Овести: Curtis, Simpson, 2000, p. 159, 160, fig. 11, 3 в верхнем ряду слева. — Селенкахие: van Loon, 2001, pl. 13, 17. — Телль Шех Хамад: Wehry, 2013, S. 90–91, Abb. 98. — Дедоплис Гора: Gogiberidze, 2008, p. 167, 176, no. 7; pls. 65, 76. — Мингечаур: Расулова, 2008, c. 166, 220 (илл.). 21 Musche, 1988, S. 171, Nr. 22. 4, Taf. LVII, LVIII. — Дура-Европос: Toll, 1946, p. 51, no. 6, pl. XLIII (гробница № 23, погребение XXVII); p. 58, no. 76, pl. XLVI (гробница № 24, погребение XIV). — Бастам: Kroll, 1979, S. 168, 180, Abb. 18, 11; Taf. 53, 4; 1988, S. 162, Abb. 5, 7; Taf. 38, 1. — Бахрейн: Lombard, 1999, p. 200, nos. 327, 329–330, 332. — Тапех Гиштаг Овести: Curtis, Simpson, 2000, p. 159, 160, fig. 11, 3 в верхнем ряду справа. — Эд-Дур: De Waele, 2007, p. 304, fig. 7 справа. — Дедоплис Гора: Gogiberidze, 2008, p. 167, 176, nos. 8–10; pl. 65. — Мингечаур: Расулова, 2008, c. 166, 220 (илл.). 22 Musche 1988, 171, Nr. 22.2, Taf. LVII, LVIII. — Бисхезард: Stein, 1936, p. 158–159, pl. XXIX, 5–7. — Дура-Европос: Toll, 1946, p. 57, no. 69, pl. XLVI (гробница № 24, погребение XIV); p. 68, no. 20, pl. L (гробница № 35, погребение XIII). — Хасани Махале: Sono, Fukai, 1968, p. 19, pl. LXIV, 11. — Эд-Дур: Haerinck et al., 1991, p. 50, fig. 28, 7; De Waele, 2007, p. 304, fig. 7 справа. — Дедоплис Гора: Gogiberidze, 2008, p. 167, 176, no. 13; pl. 65. — Мингечаур: Расулова, 2008, c. 166, 220 (илл.). 23 Дура-Европос: Toll, 1946, p. 53, no. 21, pl. XLV (гробница № 24, погребение II); p. 58, no. 77, pl. XLVI (гробница № 24, погребение XIV); p. 58, no. 15, pl. XLV (гробница № 24, погребение XV). — Мингечаур: Расулова, 2008, c. 167–168, 220 (илл.). 24 Дура-Европос: Toll, 1946, p. 57, no. 71, pl. XLVI (гробница № 24, погребение XIV). — Эд-Дур: Haerinck et al., 1991, p. 50, fig. 28, 4–6. 25 Бисхезард: Stein, 1936, p. 159, pl. XXIX, 15. — Гарни: Хачатрян, 1976, с. 125, табл. XXV, 2. 26 Близка подвескам, типа найденных на Боспоре в комплексах I – II вв. н. э.: Алексеева, 1972, с. 8, рис. 2, 1–2; 1975, с. 38, тип 34, табл. 8, 11–12. См. также аналогичные подвески из Златополя (Симоненко, 2011, с. 114–116, рис. 69, 20), некрополя Усть-Альминского городища (Высотская, 1994, с. 125, рис. 39, 17; Cat. Milan, 1995, p. 113, no. 36) и могильника Опушки: Стоянова, 2012, c. 7, 11, рис. 6, 9. См. аналогичные подвески из Помпей: Pannuti, 1983, p. 97–99, nos. 141–145; 184, nos. 361–362. Кроме того такая подвеска голубого фаянса была найдена в трупосожжении третьей четверти I в. н. э. № 877 некрополя Задара в Далмации: Giunio, Gluščević, 2007, s. 82–84, pls. 2, 3, 5; 3, 3–4. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 17 риалам 1935–1936 гг.), где преобладают амфоровидные подвески (12 экз.) и подвески в форме гениталий (5 экз.), тогда как другие типы: подвески в форме руки с кукишем, алтаря, Гора (Toll, 1946, p. 58, no. 17, pl. XLV [гробница № 24, погребение XV]), Беса (Toll, 1946, p. 77, no. 18 [гробница № 40, погребение VI]), урея [Toll, 1946, p. 58, no. 16, pl. XLV [гробница № 24, погребение XV]), скарабей — представлены одной-двумя находками каждая (Toll, 1946, p. 127). Встречаются и пронизи в форме черепах (Gogiberidze, 2008, p. 166, 175, no. 6; pl. 65), напоминающие по форме фаянсовые пронизи из Северного Причерноморья, однако, в некоторых публикациях они обозначены не как фаянсовые, а как стеклянные27. Практически во всех случаях украшения имеют голубой цвет, лишь в одном — зеленый (Toll, 1946, p. 80, no. 8, pl. LIV [гробница № 40, погребение XIV], подвеска в виде гениталий). В свое время подробный обзор находок бус и подвесок из «египетского» фаянса в Центральный Азии, Индии и на Переднем Востоке был сделан Б. А. Литвинским (1973, c. 134–143). C тех пор выходили новые публикации и обзоры находок c территории Ферганы, Согда и Бактрии (Ртвеладзе, 1977, c. 235–238; Шеркова, 1981, c. 73–80; 1991, c. 62–91; Литвинский, Седов, 1983, c. 57–59; 1984, c. 58–62, рис. 19–20; Булыгина, 1986, c. 247–253; Mairs, 2007, p. 80–84; Ниязова, Мирзаахмедов, 2008, c. 164–166). Отметим также находки из погребальных памятников арысской культуры рубежа н. э. – первой половины II в. н. э. Южного Казахстана (Подушкин, 2015а, c. 307–320, рис. 1, 9–12, 14; 3, 9; 5, 1; 2015б, c. 73, рис. 4, 8–14; 74). Действительно, и в Центральной Азии чрезвычайно редки другие формы за исключением сферических бус, зерновидных подвесок и подвесок в форме гениталий, руки с кукишем и гроздей винограда, хотя они здесь также изредка встречаются. Среди них подвески в форме стопы ноги (Шеркова, 1991, c. 69, табл. II, 53–54), три плакетки с лягушкой (Шеркова, 1991, c. 72, табл. II, 95–97; 76) и скарабей (Шеркова, 1991, c. 73, табл. II, 100; 76), а также несколько подвесок в виде фигурок Беса (Шеркова, 1991, c. 73, табл. II, 102–104; 78), Шу (Шеркова, 1991, c. 73, табл. II, 105; 78) и Гарпократа (Шеркова, 1991, c. 73, табл. II, 107). На этом фоне выделяются случайные находки из Кенимехских курганов на территории Западного Согда, представляющие пронизь с изображением лежащего льва на прямоугольном постаменте и две пронизи в форме черепах (Ниязова, Мирзаахмедов, 2008, c. 164–165, рис. 1–2), а также пронизь с изображением мухи из случайных находок в районе озера Айдаркуль в Бухарском Согде (Ниязова, Мирзаахмедов, 2008, c. 164–165, рис. 3)28. Близкий по составу, пусть и несколько более узкий набор фигурных фаянсовых украшений, происходит из могильников Южного Казахстана, где найдены амфоровидные подвески, подвески в форме руки с кукишем, пронизи в форме лягушки и скарабея (Подушкин, 2015а, c. 307–320, рис. 1, 9–12, 14; 3, 9; 5, 1; 2015б, c. 73, рис. 4, 8–14; 74). Таким образом, хотя набор фаянсовых украшений, найденных на территории Центральной Азии, и представлен большим разнообразием форм, чем набор подобных украшений из погребений I в. до н. э. – II в. н. э. на территории Ближнего Востока и Передней Азии, тем не менее, он все же обнаруживает большую близость к нему, нежели к набору фаянсовых бус, пронизей и подвесок из Северного Причерноморья. С этой точки зрения я считаю, что ближе к истине была Т. А. Шеркова (1991, с. 87–91), полагавшая, что распространение этих изделий в Центральной Азии происходило либо из египетских центров производства, либо близких к ним. Менее вероятным мне представляется предположение о том, что они попадали в Среднюю Азию через посредничество сарматов (Ртвеладзе, 1977, с. 237– 238; Подушкин, 2015а, с. 316). Исключением с наибольшей вероятностью являются находки из Кенимехских курганов на территории Западного Согда, где была найдена плакетка с рельефным изображением лежащего льва, которая могла попасть сюда именно таким путем. Примечательна находка двух подвесок в форме гениталий в погребении № 39 второй половины II – середины III в. н. э. могильника Курайка на Горном Алтае (Богданов, 27 Дура-Европос: Toll, 1946, p. 68, no. 21, pl. L (гробница № 35, погребение XIII) (зеленое непрозрачное стекло). — ЭдДур: Haerinck et al., 1991, p. 44, 54, figs. 35 (внизу справа). 28 Ср. Pannuti, 1983, p. 166, no. 317. О египетских амулетах в форме мухи см. Andrews, 1994, p. 62–63. 18 М. Ю. Трейстер Слюсаренко, 2007, с. 77–80, рис. 5), аналогичной — на территории Монгольского Алтая (Miller, 2011, p. 472, 473, fig. 10,1; Brosseder, 2015, p. 265, note 151), еще двух — на севере Китая, в Хотане (Ния), и в гробнице времени династии Хань у деревни Шасунья в провинции Цинхай (Lin Yixian, 2010, p. 204, fig. 2), а также пронизи в форме алтарика синего фаянса в могильнике Сампулы в Синьцзяне (Wang Bo, Lu Lipeng, 2009, p. 311, photo 15)29, и в могильнике Икхерин Ам (погребение № 1) и подвесок в форме руки с кукишем и фигурки Беса — на севере Гоби (Brosseder, 2015, p. 265, note 150). Кроме того, одна из хранящихся в Королевском музее Онтарио в Торонто плакеток с изображением льва была приобретена в районе Лояна (провинция Хэнань) (Seligman, Beck, 1938, 11, pl. IV, 6c). 6. Фигурный фаянс в Италии в I в. н. э. Некоторое количество таких украшений было найдено и в Западных провинциях Римской империи30, и в Италии31, в частности, в Геркулануме (Scatozza Höricht, 1989, p. 73–75, nos. 139–144; p. 85–87, nos. 193–194; p. 92–95, nos. 198–199, tav. II, 2; Whitmore, 2013, p. 175, fig. 29) и Помпеях (Pannuti, 1983). Тем не менее, основываясь на приведенной информации необходимо признать, что количество бус и амулетов из так называемого египетского фаянса, найденных в Северном Причерноморье, как в античных центрах, так и в погребениях варварского населения второй половины I в. до н. э. и первых веков н. э., не только существенно превышает объем хронологически близкого материала, известного нам, как в Италии и Западных провинциях Римской империи, так и на Ближнем Востоке — в Парфии, но и, что не менее важно, они представлены значительно большим количеством типов. Помимо подвесок в форме амфорок (или зерновидных), в форме гениталий и руки с кукишем, здесь были особенно широко распространены различные варианты скарабеев и плакеток с изображениями львов, подвески в форме сдвоенных цилиндров и виноградной грозди, всего 98 типов изделий, представленных 58 формами, в том числе 68 типов изделий римского времени, из которых в некрополях античных городов по подсчетам Е. М. Алексеевой начала 1980-х гг. наиболее распространенными были скарабеи — 91 экз., подвески-амфорки — 45 экз., и плакетки с изображениями львов — 33 экз. (Алексеева, 1972, c. 5–6; 1975, c. 28). Если бы не находка в Геркулануме ожерелий, в составе которых были не только сферические ребристые бусы, зерновидные подвески, подвески в форме гениталий, но и пронизи в форме черепах (Scatozza Höricht, 1989, p. 92, no. 198.36–37; cр. Алексеева, 1975, c. 43–44, тип 60, табл. 11, 14–16; 12, 8), скарабея (Scatozza Höricht, 1989, p. 87, no. 193.m), плакетки с изображением лягушек (Scatozza Höricht, 1989, p. 92, no. 198.34–35; cр. Алексеева, 1975, c. 43, тип 56, табл. 11, 12), птицы (Scatozza Höricht, 1989, p. 92, no. 198.38, 44), подвеска в виде фигурки Гарпократа с пальцем во рту и с рогом изобилия (Scatozza Höricht, 1989, p. 95, no. 198.40; cр. Алексеева 1975, 43, тип 56, табл. 7, 17–19; 12, 31) (в составе ожерелья с наибольшим количеством фаянсовых фигурных украшений — и мозаичные бусы с изображением человеческого лица [Scatozza Höricht, 1989, p. 92, no. 198.27–33; 95]), то можно было бы предполагать, что такие формы пронизей и подвесок из египет- 29 Тип Алексеева, 1972, с. 9, рис. 3, 18; 1975, 48, тип 93б, табл. 7, 33 (представлена единственной находкой из погребения некрополя Пантикапея, датирующегося концом I в. до н. э. – первой половиной I в. н. э.). По одной аналогичной пронизи происходит: из склепа № 620/1996 некрополя Усть-Альминского городища (из фаянса бирюзового цвета) (Труфанов, 2009, с. 243, рис. 73, 2; Puzdrovskij, 2013, S. 309, Kat. VII.55), могильника Опушки (Стоянова, 2012, c. 36, рис. 31, 12) и из могильника Новофилипповка (голубого цвета) (Симоненко, 2011, c. 114–115, рис. 69, 16). Аналогичные пронизи голубого фаянса вместе с сердоликовыми бусами и амфоровидной подвеской голубого фаянса образуют ожерелье неизвестного происхождения из собрания П. Берч, предположительно происходящее из Северного Ирана: Кат. Москва, 1999, c. 44, инв. № 58. 30 Впрочем, те редкие находки из немецких музеев, которые собрал Г. Гримм, не имеют сведений об их происхождении: Grimm, 1969, S. 197–198, Nr. 104; S. 211–212, Nr. 125–126, Taf. 8. 31 Small, Small 2007, p. 145, 175–176, figs. 22–23; no. P 716; Whitmore, 2013, p. 625, table A-13; Carroll, 2018, fig. 4.15 (Вагнари в Апулии, детское погребение F38). Впрочем, в данном случае не исключено, что это не фаянсовая, а стеклянная подвеска в форме гениталий. Такая стеклянная подвеска происходит из Телль Анафы в Израиле и датируется II в. до н. э.: Spaer, 2001, p. 186, fig. 82. Подобным образом, подвески в форме виноградной грозди известны не только из фаянса, но и из полупрозрачного стекла зеленоватого и голубого цвета, см., например, Arveiller-Dulong, Nenna, 2011, p. 43, nos. 40–41. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 19 ского фаянса известны только в Северном Причерноморье и хинтерланде. Кроме того, сравнительно разнообразные находки мелкого фигурного фаянса происходят из Помпей. Среди них преобладают пронизи в форме скарабеев (Pannuti, 1983, p. 163–165, nos. 307–315; p. 179, nos. 342– 346), подвески в форме гениталий (Pannuti, 1983, p. 134–135, nos. 229–236; p. 184–185, nos. 363–365), руки с кукишем (Pannuti, 1983, p. 136–137, nos. 239–244), грозди винограда (Pannuti, 1983, p. 167–168, nos. 319–323; p. 187, nos. 373–374), фигурки Гарпократа (Pannuti, 1983, p. 69–70, nos. 106–107; p. 181– 182, nos. 350–354). Несколько реже встречаются фигурки Беса (Pannuti, 1983, p. 72–74, no. 110; p. 182–183, nos. 355–357), Патека (Pannuti, 1983, p. 73, no. 111; p. 183–184, nos. 358–360), фаллические гермы (Pannuti, 1983, p. 118–119, nos. 186–187) и гермы с изображением Геракла (Pannuti, 1983, p. 97–99, nos. 141–145; p. 184, nos. 361–362), пронизи в форме черепах (Pannuti, 1983, p. 159–160, nos. 295–297). Отметим также единичные пронизи в форме плакеток с изображениями лежащих на прямоугольных постаментах барана (Pannuti, 1983, p. 148, no. 268) и львов (Pannuti, 1983, p. 140, nos. 250–251) или мухи (Pannuti, 1983, p. 166, no. 317) и лягушки (Pannuti, 1983, p. 185–186, no. 368) — на овальном постаменте и медальоны с изображением en face головы ребенка (Pannuti, 1983, p. 119–120, nos. 189–190). Исследования фаянсовых украшений из Помпей при помощи различных типов анализов подтверждает их египетское происхождение (Mangone et al., 2011, p. 2860–2868). в Египте. Многие из типов пронизей и подвесок известны только здесь и не встречены до сих пор в Египте. Вероятно, мода на «египетское» во всей Римской империи, в том числе, проявившаяся в распространение египетских импортов и изделий на «египетскую тему», aegyptiaca32, нашла проявление в том, что подражания египетским амулетам начали в массовом порядке производить в различных центрах за пределами Египта (ср. Dan, 2011, p. 219). Сравнительно многочисленные находки, близкие по формам, найденным в Северном Причерноморье, концентрируются в Сирии (преимущественно в Дура-Европос), в районе Персидского залива, в Ираке и Иране. Есть все основания полагать, что их могли изготовлять не в Египте (или не только в Египте33), а в какомто из ближневосточных центров, возможно, на территории Сирии. Репертуар форм, получивших распространение в I в. до н. э. – II в. н. э. на Ближнем и Среднем Востоке, сравнительно ограничен, также как и цветовая гамма изделий — голубая. В античных центрах Северного Причерноморья в это же время получает распространение фигурный фаянс значительно более широкого спектра форм и в значительно большем количестве. Обращает на себя внимание особенная популярность среди кочевников Сарматии пронизей в форме скарабеев и лежащих на постаментах львов (рис. 1–5; 6, 2–3; 7), при этом если пронизи в форме скарабеев и встречаются, хоть редко в Дура-Европос, Бактрии и в Помпеях, то ситуация с пронизями в виде лежащих на постаментах львов иная. 7. Какие типы фигурных фаянсовых украшений могли производиться в Северном Причерноморье? Вряд ли возможно приписывать все находки из Северного Причерноморья и Сарматии производству какого-то неизвестного центра 7.1. Пронизи в виде фигурок лежащих на постаментах львов На сотни пронизей в форме лежащих на прямоугольных или овальных постаментах львов, найденных как в Северном Причерноморье, так и в сарматских памят- 32 Этой теме посвящена обширная литература. Из работ, опубликованных в последнее десятилетие, см. в частности: Swetnam-Burland, 2007, p. 113–136; 2015; Heinz, 2008; van Aerde, 2013, p. 1–20; 2015; Чисталев, 2016, c. 9–38; Barett, 2017, p. 1–43; Verslyus, 2017, p. 74–89. См., в частности, обзор aegyptiaca из Помпей (в которой фаянсовые украшения не вошли): Swetnam-Burland, 2007, p. 124–135; см. также: Mol, 2013, p. 117–131. 33 В одном из погребений Западного некрополя Мероэ I – II вв. н. э. (W 308) среди многочисленных фаянсовых украшений были найдены образцы, вполне сопоставимые с находками как из Северного Причерноморья, так и Ближнего и Среднего Востока. В частности — подвески в форме виноградных гроздей (3 экз.): Dunham, 1963, p. 146, no. 23–I–308f, fig. 109, a, 2/3, 13, 14; b, 6; https://www.mfa.org/collections/object/amulet-of-a-bunch-of-grapes-145460. Но это единственная известная мне здесь находка таких украшений рассматриваемого времени. Несколько чаще встречаются пронизи в форме крокодила: Dunham, 1963, p. 41, no. 23–M–309, fig. 28, a. 1. 12–13; p. 146, no. 23–I–308i, fig. 109, a, 1.9–10; b, 9; p. 172, no. 22–2–509, fig. 125h; p. 183, no. 22–2–579, fig. 133g; p. 290, no. 23–3–291, fig. 176, 4.1.1; Then-Obłuska, 2016b, p. 703–704, fig. 4, 11. 20 М. Ю. Трейстер никах от Приднепровья до Урала (рис. 1; 2, 4; 4; 6, 2–3; 7) приходится лишь две пронизи такого типа из Помпей (Pannuti, 1983, p. 140, nos. 250–251), а также несколько пронизей, хранящихся в Торонто и происходящих из покупок, предположительно в Египте, Иране и Китае (Seligman, Beck, 1938, p. 11, pl. IV, 6c). В некоторых отчетах о раскопках в Мерое упоминаются фрагменты фаянсовых украшений в форме лежащего льва, но ни размеров, ни фотографий или рисунков не приводится34. Другие аналогичные пронизи в частных коллекциях (Animals in Ancient Art III, 1996, p. 111, no. 168), в галереях и на аукционах35, не имеют достоверного происхождения, поэтому нельзя исключать, что и они были найдены в Северном Причерноморье. Амулеты из фаянса в виде фигурок львов известны среды материалов VI – V вв. до н. э., например, из некрополя Аматуса на Кипре, однако, они, как правило, представляют льва в совершенно другой иконографии (Clerc, 1991, p. 124–126) — он скорее сидит, опираясь на стоящие под углом передние лапы (Clerc, 1991, p. 65, T. 232/42) или в любом случае держит голову горизонтально, если и передние лапы находятся на уровне основания (Clerc, 1991, p. 78, T. 276/269)36. Причем это не пронизи, а подвески с ушком на спине животного. В близкой иконографии предстают львы и в греческой пластике архаической и раннеклассической эпохи, в том числе на костяной фигурке из Герайона на Самосе (Freyer-Schauenburg, 1966, S. 85–91, Nr. 20, E91, Taf. 23–24), на мраморной статуе из Музея в Измире (Dedeoğlu, 1993, p. 69), на фигурках, украшающих бронзовые котлы, например, из Олимпии (Gauer, 1991, S. 188– 189, Nr.Le 61, Taf. 10, 2; 11, 4. 6), в глиптике (например, на скарабеоиде, хранящемся в Бостоне: https://www.mfa.org/collections/ object/scaraboid-glass-paste-with-recumbentlion-260170), а также на золотой подвеске ожерелья первой половины III в. до н. э. из гробницы II кургана, раскопанного А. Б. Ашиком по дороге в Аджимушкай в 1841–1842 гг. (Reinach, 1892, Taf. IX, 3; Сокольский, 1971, c. 139, рис. 44, 1; Ruxer, Kubsczak, 1972, p. 234, pl. V, 2; Deppert-Lippitz, 1985, S. 210– 212, Abb. 149a; Pfrommer, 1990, S. 311, Taf. 4, 1; Despini, 1996, pl. 127; I. Saverkina, in Kat. Bonn, 1997, S. 151–153, Nr. 63 [вторая четверть III в. до н. э.]; Калашник, 2014, c. 232–235, илл. на с. 235 вверху [первая половина III в. до н. э.]). Маленькие фаянсовые фигурки львов, выполненные в такой же иконографической схеме, в ряде случае с петлей на спине, в других — с поперечными отверстиями в основании, известны и в Мероэ (Dunham, 1963, p. 39, no. 302K, fig. 28, верхний ряд, второй и третий слева; p. 294, no. 23–3–305, fig. 176, 12.2; 14; p. 300, no. 23-M-227, fig. 178, 6. 2–3. https://www.mfa.org/collections/object/amuletof-a-lion-145501), в том числе в погребениях однозначно датируемых второй половиной I в. н. э. (например, в гробнице Beg. W308 Западного некрополя), в которой была найден очень большой набор мелкого фигурного фаянса) (Dunham, 1963, p. 146, no. 307E; p. 149,fig. 109, a, 413-5, 10, 13; b, 5 [5 экз.]). Одна такая пронизь вместе с пронизями в форме лягушки, амфоровидной подвеской и подвесками в форме гениталий и ручки с кукишем были найдены в Бисхезарде в Иране (Stein, 1936, p. 159, pl. XXIX, 20). Тем не менее, среди материалов из Аматуса этого времени имеется и пронизь с рельефным изображением льва в позе, аналогичной рассматриваемой нами, на прямоугольном основании — и это также пронизь с отверстием по длинной оси основания — иероглифическая надпись на основании позволяет относить эту пронизь к изделиям мастерской Навкратиса (Clerc, 1991, p. 79, T. 276/347;p. 125–126). В аналогичной позе изображены и львы на рельефных пластинках из слоновой кости архаического времени из святилища Артемиды Ортии в Спарте (Dawkins, 1929, p. 217, 233–234, pls. 114, 3; 151; 152, 2–3), на псевдоскарабеях классического и раннеэллинистического време- Dunham, 1957, p. 105: “21-3-94 a shows rump of a couchant lion… in relief. No photographs or drawings made“. https://medusa-art.com/an-egyptian-recumbent-lion-amulet-1.html https://www.trocadero.com/stores/JFF/items/1302107/An-Ancient-Very-Interesting-Egyptianizing-Fayence-Lion http://www.edgarlowen.com/b672.jpg https://www.numisbids.com/n.php?p=lot&sid=599&lot=528 36 Ср. c датировкой птолемеевским временем: https://www.christies.com/lotfinder/Lot/amulette-de-lion-couche-enfaience-siliceuse-5046407-details.aspx. — C датировкой II в. до н. э. – I в. н. э.: Kat. München, 1996, S. 108, Nr. 84. Cм. также: Grimm, 1969, S. 211, Nr. 125, Taf. 8, 2 (предположительно из Роттвайля); Arveiller-Dulong, Nenna, 2011, p. 281, nos. 423–424 (из Египта). 34 35 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 21 ни (Максимова, 1962, c. 122–132; Власова, 2010, c. 240, 243, рис. 106); на золотых бляшках из Куль-Обы (Artamonow, 1970, Taf. 248). К более близкому к рассматриваемому нами времени относятся изображения лежащих львов на низких прямоугольных постаментах на золотых пронизях из Мероэ (Kat. Mannheim, 1998, S. 319, Nr. 352). Упомянем также фаянсовую крышку шкатулки прямоугольной формы с рельефным изображением фигуры лежащего леопарда, датируемую I в. н. э. и также происходящую из Мероэ (Kat. Mannheim, 1998, S. 363, Nr. 434). Таким образом, хотя точных аналогий плакеткам с изображением лежащих львов, подобных найденным в Северном Причерноморье и в Сарматии, ни в Египте, ни на Ближнем Востоке (имеются в виду достоверно происходящие) мне не известны, предполагать египетский или в целом ближневосточный импульс для их появления вполне возможно, хотя иконография изображения была, очевидно, широко распространена в раннеимператорскую эпоху, в том числе в скульптуре (Монтолеони Сабино, Риете, Центральная Италия: arachne.dainst.org/ entity/1125401) и глиптике (Zwierlein-Diehl, 1998, S. 266, Nr. 148 — николо из Кельнского собора, конец I в. до н. э.). ров 7.2. Подвески в форме двойных цилинд- Ни в Италии, ни на Ближнем Востоке, в Иране, Закавказье, а также в Центральной Азии не было найдено одной из самых распространенных форм фигурного фаянса в Северном Причерноморье и Сарматии — подвесок в форме двойных цилиндров (рис. 6, 1). Северопричерноморское происхождение подвесок в форме одинарных или двойных цилиндров (или как их иначе называют, ведерковидных) сомнения не вызывает (Бажан, Каргопольцев, 1989, с. 163–170; Трейстер, 2007, с. 96–97, 102; Стоянова, 2016, с. 130– 132 с литературой; Bârcă, 2018, 37–63). Судя по материалам из Танаиса, наиболее ранние их образцы встречаются еще во II в. до н. э., а в I в. н. э. в Ольвии, Юго-Западном Крыму и на Нижнем Дону известны находки золотых подвесок в виде двойных цилиндров, зачастую украшенные вставками из пасты или эмали, декором из зерни и филиграни. Таким образом, по крайней мере, этот тип мелкого фигурного фаянса не имеет никакого отношения к Египту. Очевидно, что и сама идея возникла в Северном Причерноморье, и здесь она была воплощена не только в металле, но и в фаянсе. 7.3. Пронизь в форме двойного гребня Редкая форма, неизвестная до сих пор ни по публикации Е. М. Алексеевой, ни по находкам из сарматских погребений — пронизь в форме двойного гребня из погребения № 1 кургана № 1/1988 могильника Веселый-II (не опубликована). Костяные подвески-амулеты в форме двойных гребней известны как в Ольвии, в том числе в погребении V в. до н. э., так и в скифских курганах Приднепровья и Крыма второй половины IV в. до н. э. (Трейстер, 2008, с. 116–117). Подобные миниатюрные подвески в золоте украшают ожерелья из погребения некрополя Аканфа в Македонии IV в. до н. э. (Cat. New York, 2004, p. 130, no. 18; Dasen 2015, p. 196, pl. 11b), а также упомянутое выше ожерелье из гробницы первой половины III в. до н. э. в Керчи по дороге в Аджимушкай. Аналогичная золотая подвеска украшает и происходящее с юга России ожерелье из коллекции А. Мерля де Массоно в Античном собрании Берлинa (Greifenhagen, 1975, S. 30, Nr. 1, Taf. 24). Таким образом, и в данном случае, трудно говорить о каких-либо египетских прототипах, а уж тем более считать пронизь из могильника Веселый-II импортом из Египта. 7.4. Подвески-медальоны с изображением бюста так называемого младенца Гора Десять таких подвесок, которые Е. М. Алексеева, вслед за Ф. Питри (Petrie, 1914, p. 35, no. 147, pl. XXVI) называет изображением бюста младенца Гора, учтены в Северном Причерноморье, в том числе, девять — на Боспоре, а из них семь — в Пантикапее (Алексеева, 1975, c. 40–41, тип 43, табл. 8, 2–9). С учетом не вошедших в свод бус материалов из могильников Юго-Западного Крыма, Верхнего Дона и Прикубанья37, а также медальонов из собрания Одесского археологического музея (Cat. 37 Четыре подвески и пронизь из могильников Юго-Западного Крыма, в том числе три — из могильника Бельбек IV (Гущина, Журавлев, 2016, табл. 22, 6–8; 307, 4) и по одной: из погребения № 51 могильника Опушки (Стоянова, 2012, с. 42, 44, рис. 37, 12; с. 75, тип 12) и могилы № 40 Усть-Альминского некрополя (Высотская, 1994, с. 125, 22 М. Ю. Трейстер Krakow, 2006, p. 157, nos. 49–50) общее количество таких подвесок (пронизей) достигает, по крайней мере, 20 экз. Проблема, однако, заключается в том, что если на подвеске, хранящейся в Ливерпуле, персонаж подносит указательный палец к губам, что дает веские основания для такой атрибуции, то на подвесках из Северного Причерноморья, этот жест отсутствует. Для них характерны следующие черты — очень короткая прическа, переданная точками, придающая образам негроидный облик, и ожерелье из больших округлых бус, иногда с подвесками в форме грозди винограда (?). Примечательно изображение на одном, отличающемся от других медальоне, на котором по сторонам от головы изображены крылья или солнечные лучи, а на груди — змея (?) (Алексеева, 1975, c. 40, табл. 8, 2). Опубликованные в виде качественных цветных фотографий находки из Прикубанья и Юго-Западного Крыма совершенно ясно представляют тип с крыльями, поднятыми за спиной. Практическое отсутствие подобных медальонов где-либо за пределами Северного Причерноморья дает основание предполагать в лучшем случае изображение на египетскую тему. Мне известны лишь два подобных (но не идентичных) медальона из Помпей; по мнению У. Паннути, на них изображены головы ребенка или Горгоны (?) (Pannuti, 1983, p. 119–120, nos. 189–190). Характерными признаками иконографии младенца Гора, которого греки называли Гарпократом, были поднесенный ко рту в жесте молчания палец руки и локон, свисающий у правой щеки (Andrews, 1994, p. 16, fig. 10)38. В некоторых случаях, как на рельефном медальоне фаянсовой чаши из Музея Питри, представлена фигурка стоящего обнаженного мальчика с крыльями, подносящего палец ко рту (https://twitter.com/AprilPudsey/ status/937710878480322560). На некоторых магических геммах сидящий на цветке лотоса Гарпократ изображался в лучевой короне (s.v. Harpokrates, LIMC IV, 1988, 434, no. 270 [V. Tram Tan Tinh, B. Jaeger, S. Poulin]). Известны изображения Гарпократа в подобной короне и на терракотовых фигурках (s.v. Harpokrates, LIMC IV, 1988, 418, no. 12; 434, no. 267; 436, no. 300 [V. Tram Tan Tinh, B.Jaeger, S. Poulin]). Помимо фаянсовой подвески, хранящейся в Ливерпуле и опубликованной Ф. Питри, мне известен только один медальон с изображением бюста Гарпократа с поднесенным ко рту пальцем, при этом голову младенца увенчивает корона hememhet. Гарпократ в таких коронах часто изображается на бронзовых статуэтках, например на датируемой I в. до н. э. фигурке предположительно происходящей из Александрии в Музее Метрополитен39. Данная подвеска из фаянса бирюзового цвета была найдена в погребении № 159/1980 Охлебининского могильника в Башкирии (рис. 8, 3) (Кат. Уфа, 2007, c. 71) и есть веские основания предполагать ее египетское (или ближневосточное происхождение). Что же касается подвесок из Крыма, Прикубанья и Верхнего Дона, то практическое отсутствие подобных медальонов где-либо за пределами Северного Причерноморья дает основание предполагать в лучшем случае изображение на египетскую тему. Продолжая тему округлых плакеток с рельефными изображением человеческой головы, рассмотрим две находки из набора фаянсовых украшений, обнаруженного в погребении № 3 кургана № 1/1984 могильника Красногоровка-I: плоская округлая подвеска из темно-синего фаянса с рельефным изображением женской головы en face (Беспалый, 1984, л. 68, № 22в, рис. 165; Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 295) и пронизь округлой в плане формы из грязно-зеленого фаянса с рельефным изображением женской головки в профиль (Беспалый, 1984, л. 66, № 10, рис. 165; Cat. Paris, 2001, p. 253 (ill.), 254, no. 294). рис. 39, 16; с. 126; Cat. Milan, 1995, p. 113, no. 38 — примитивное сильно схематизированное изображение на круглой пронизи дм. 0,5 см), а также подвеска из Прикубанья (Краснодар, могильник на ул. Почтовой: Cat. Paris, 2001, p. 255, no. 302; Хачатурова, 2010, c. 25, рис. 31). Возможно к этому же типу относится и утраченная подвеска из Чертовицкого могильника (см. выше). В отечественной литературе за эти подвесками прочно закрепилось название «младенец Гор», которое употребляют практически все цитированные выше авторы. 38 Об иконографии Гарпократа в греко-римский период см.: s.v. Harpokrates, LIMC IV 1988, 415–445 (V. Tram Tan Tinh, B. Jaeger, S. Poulin); s.v. Harpocrates, in Iconography of Deities and Demons: Electronic Pre-Publication, 2010: http:// www.religionswissenschaft.unizh.ch/idd; Cristea, 2014, p. 115–134. 39 https://www.virtual-egyptian-museum.org/Collection/FullVisit/Collection.FullVisit-JFR.html?../Content/MET.MM.00162. html&0 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 23 Обозначение «подвеска» и «пронизь» взяты из отчета, в каталоге выставки обе они обозначены как «подвески». Во всяком случае, судя по фотографии, есть все основания предполагать, что плакетка с изображением головки en face является пронизью, а иконография не оставляет никаких сомнений в атрибуции; это изображение головы Медузы, что и было указано в выставочном каталоге. Изображения головы Медузы в подобном стиле были широко распространены, особенно во II в. н. э., на территории Римской империи, главным образом, в Египте. Они использовались обычно в качестве центральных медальонов ожерелий или их застежек, а петли были припаяны, соответственно, по горизонтальной оси (Treister, 2001, p. 310, note 112; Трейстер, 2007, c. 92– 93; 2015, c. 138–140, рис. 32, 1–4). Аналогичная пронизь голубого фаянса происходит из могильника у с. Заветное (Cat. Milan, 1995, p. 109, no. 7). Подобные же изображения в рельефе имеются и на медальонах из Помпей (Pannuti, 1983, p. 119–120, nos. 189–190), и медальонах зеленого и желтого фаянса из Университетской коллекции в Ливерпуле (Petrie, 1914, p. 28, no. 128a–b, pl. X). Известно еще больше подобных пронизей, выполненных из монохромного полупрозрачного стекла зеленого или голубого цвета, которые, как правило, датируются I в. н. э. и являются предположительно изделиями италийских мастерских (Pannuti, 1983, p. 77–78, nos. 114–116; Megow, 1986, S. 461, Abb. 3; 467–468, Nr. 3; Whitehouse, 1997, p. 19–20, no. 6; p. 31–32, no. 30; Spaer, 2001, p. 254, nos. 613–614, pl. 46; ArveillerDulong, Nenna, 2011, p. 398–400, nos. 655– 661). Есть все основания относить находку из Красногоровки к этой группе. Еще необычнее округлая подвеска или скорее пронизь (на фотографиях с лицевой стороны никаких признаков петли нет) из Красногоровки с рельефным изображением женской головы en face. Изображение женской головки с прической типа Melonenfrisur с валиком и с пучком сзади настолько напоминает образы на перстнях из различных материалов с портретами цариц династии Птолемеев, прежде всего Арсинои III, получивших особо широкое распространение на Боспоре (Трейстер, 2012, c. 476–477 с литературой), что есть все основания рассматривать их, по крайней мере, в качестве прототипов изображения, хотя не исключено, что форма могла быть снята именно с такого перстня конца III – начала II в. до н. э., а фаянсовая плакетка с таким изображением оказалась в погребении 10-летней девочки I в. н. э. вместе с другими фаянсовыми украшениями, характерными для этого времени. С другой стороны, нельзя исключать и альтернативную атрибуцию, поскольку близкую прически имела Клеопатра VII, которая в деталях представлена на ее монетах, чеканенных с 51 по 30 гг. до н. э. (Cat. London, 2001, p. 177–178, nos. 177–186). 8. Какие формы фигурных украшений не имеют ничего специфически египетского Фаянсовая пронизь с изображением лягушки известна в рассматриваемое время в Мероэ — единственная находка представляет две лягушки на прямоугольном постаменте (https://www.mfa.org/collections/object/ amulet-of-a-frog-145081), что отличает ее от материалов из Северного Причерноморья, Сарматии (рис. 2, 3), Ближнего, Среднего Востока и Центральной Азии, где постаменты отсутствуют. Еще в большей степени касается это пронизей в форме черепах, которые были распространены в Египте на протяжении всей его истории, правда, как правило, в камне (Fischer, 1968). Однако и в Греции классической эпохи40 подвески в форме черепах, по крайней мере, в серебре и золоте были также весьма популярны, о чем свидетельствует золотые подвески ожерелья V в. до н. э. из погребения № 11/1969 в Вани (Чкониа, 1981, № 17, табл. 10; Bill, 2003, S. 233–235, Taf. 172–177; Kat. Berlin, 2007, S. 106–129; Kacharava, Kvirkvelia, 2008, p. 136–137, pl. 6b; Sens, 2009, S. 176–179, Taf. 48–51), из погребения некрополя Аканфа в Македонии IV в. до н. э. (Cat. New York, 2004, p. 130, no. 18; Dasen, 2015, p. 196, pl. 11b) и серебряные — из трупосожжения начала IV в. до н. э. S-D на о. Фазос (Sgourou, Agelarakis, 2001, p. 343, 344, fig. 29; p. 345, fig. 32; 355, no. 55d)41. 40 О различном отношении к черепахам в Египте, с одной стороны, и в Греции и Риме, с другой, см.: Lewis, LlewellynJones, 2018, раздел „tortoise/turtle“. 41 У этого же ожерелья было и две подвески в форме лягушек: Sgourou, Agelarakis, 2001, fig. 33; 355, no.55e. См. также Dasen, 2015, p. 196, note 81. 24 М. Ю. Трейстер Хотя подвески в виде руки с кулаком с жестом кукиша (mano de fica) (рис. 8, 2) были распространены в разных культурах, в том числе в Египте и в Римской империи (как правило, в бронзе) (Faraone, 2018, p. 72–73)42, такие подвески в виде объемных полых золотых рук с кукишами со вставками филигранных кастов в форме листьев плюща или кружков получают широкое распространение в некрополях городов Северного Причерноморья, преимущественно на Боспоре и происходят из комплексов, датирующихся в основном I в. н.э., хотя известна находка и из погребения, датируемого II – первой половиной III в. н. э. (Трейстер, 2007, c. 95, карта 39; 2015а, c. 136–137)43. За пределами Северного Причерноморья золотые подвески в форме руки с кукишем встречаются редко и отличаются от северопричерноморских по деталям декора: отметим подвеску с овальной вставкой из камня темного цвета, найденную в кургане Кочакизлар на северо-западе Малой Азии первой половины I в. н. э. (Atasoy, 1974, p. 262, no. 22, pl. 52, fig. 7 [справа]). На Западе подобные золотые подвески чрезвычайно редки, хотя известна находка в Помпеях (d’Ambrosio, De Carolis, 1997, p. 28, no. 4, pl. 1). Учитывая то обстоятельство, что фаянсовые подвески в виде руки с кукишем известны, как на Ближнем Востоке, в Иране и Центральной Азии, так и в Италии и, принимая во внимание тот факт, что именно в Северном Причерноморье, подвески такой формы получили широчайшее распространение не только в фаянсе, но и в золоте, есть определенные основания предполагать возможность местного производства хотя бы части из них, допуская, конечно, возможный импульс из Египта (ср. Petrie, 1914, p. 11, no. 13, pl. I; Dunham, 1963, p. 146, no. 23–I–308u, fig. 109, a, 3.14–15; b, 21) или Ближнего Востока. Здесь необходимо также учитывать то обстоятельство, что под- вески такой формы из сердолика в золотой оправе (Средний курган № 1 Васюриной горы, каменный ящик: Неверов, 1988, c. 181, № 495; Власова, 2004, c. 170–171, рис 36 справа; 2010, c. 241, 243, рис. 108) или стекла (Артюховский курган: Максимова, 1979, c. 122–123, рис. 56; 57, 1; c. 128) получают распространение на Азиатском Боспоре еще в эпоху эллинизма. Интересно, что в отличие от подвесок в форме руки с кукишем и очень широко распространенных фаянсовых подвесок в виде гениталий, известных как в Египте (ср. Petrie, 1914, p. 11, no. 16, pl.I), так и на Ближнем Востоке, в Иране и Центральной Азии, на Горном Алтае и в Китае, а также в Италии, и отчасти происходящих из тех же ожерелий, что и подвески-кукиши (эта связь прослеживается еще в эллинистическое время — сердоликовые подвески в золотых оправах из каменного ящика Среднего кургана № 1 Васюриной горы44) последние в Северном Причерноморье в золоте не известны. 9. Выводы Как было показано выше, иконография некоторых образов (черепаха, лягушка), воплощенных в мелком фигурном фаянсе, не несет в себе ничего специфически египетского. Более того, образы, получившие распространение в фаянсе в Северном Причерноморье, одновременно появляются и в металле, в том числе и в золоте (подвески в виде двойных цилиндров, подвески в форме кукишей), а изображения лежащих львов в подобной иконографии интегрируются в крупноформатные произведения торевтики, связанные весьма вероятно с боспорскими мастерскими: фалары из тайника кургана у пос. Дачи (Cat. Tokyo, 1991, p. 105, no. 112; Беспалый, 1992, c. 182–183, № 6, рис. 8–9; Cat. Paris, 2001, 209–210, no. 235; Mordvinceva 2001, 86–87, Nr. 112, Taf. 56; Treister, 2004, p. 163, no. 7, Abb. 7; Трейстер, Мордвинцева 42 Известна также целая серия подвесок, комбинирующих фалл и руку с кукишем: Crummy, 1983, p. 139–140; Plouviez, 2005, p. 159, fig. 1, 6; Parker, 2015, p. 135–149; Whitmore, 2018, p. 17. Cм. также такую фаянсовую подвеску, предположительно проиcходящую из Египта в собрании Музея Метрополитен: https://www.metmuseum.org/art/ collection/search/555337?sortBy=Relevance&when=A.D.+1-500&what=Amulets&ft=*&offset=0& rpp=20&pos=3 43 Из Пантикапея происходит и подобная подвеска из халцедона: Неверов, 1988, c. 181, № 496. Cм. также подвески аналогичной формы из кости (Алексеева, 1982а, c. 32, тип 49, табл. 45, 12) и коралла (Алексеева, 1982а, c. 30, тип 8, табл. 43, 46). 44 Подвеска в форме кукиша: Неверов, 1988, c. 181,№ 495; Власова, 2004, c. 170–171, рис 36 справа; 2010, c. 241, 243, рис. 108. – Подвеска в форме гениталий: Неверов, 1988, c. 181, № 497; Власова, 2004, c. 170–171, рис. 36 слева; 2010, c. 241, 243, рис. 107. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 25 2007, т. 2, 28, № А67.2, табл. 26, 78, 79; рис. 44; Кат. Ст. Петербург, 2008, 100–103, № 22; Kat. Leoben, 2009, S. 222–225, Nr. 83), флакон-подвеска из Ольвии (Treister, 2004, p. 165, figs. 12–13; p. 167, no. 11; Трейстер, 2007, c. 53; Мордвинцева, Трейстер, 2007, т. 2, 163, № C/1.19.5.1, табл. 74, рис. 17). Цветовая гамма фигурного фаянса из Северного Причерноморья значительно богаче по сравнению с украшениями из фигурного фаянса из Египта, Ближнего и Среднего Востока — она не ограничивается голубым (реже — зеленым) цветом, а включает изделия зеленого, серого, фиолетового, желтого цвета. Все эти наблюдения делают ранее высказывавшиеся предположения о возможности хотя бы частичного производства таких изделий непосредственно в мастерских Северного Понта весьма вероятными. Косвенным, но очень важным аргументом в пользу этого предположения является и отсутствие находок таких изделий в Восточном Средиземноморье, Малой Азии, Греции, Северной Африке и в Западном Понте. Есть все основания предполагать, что фигурные фаянсовые украшения из Северного Причерноморья попадали к кочевникам Сарматии и распространялись ими далее, на восток и северо-восток, достигая, по крайней мере, Урала. Скорее всего, от них, возможно в качестве личных вещей сарматских женщин (Воронятов, 2011, c. 97–98; 2018, c. 45) они попадали к населению лесостепи Восточной Европы, в том числе и в таких отдаленных от Северного Причерноморья областях, как Приуралье и Прикамье. Сравнительно редкие находки мелкого фигурного фаянса в городах Италии, погибших при извержении Везувия в 79 г. н. э., в Помпеях и в Геркулануме, а также в Далмации, вероятно, следует рассматривать как импорты из ближневосточного центра. Маловероятно, что производство таких украшений было налажено в Италии или в каком-либо другом центре Империи, во всяком случае, мне не известны их находки в Западных провинциях, также как они и не включены в свод бус европейско- 26 М. Ю. Трейстер го Барбарикума (Tempelmann-Maczyńska, 1985). Хотя исследования фаянсовых украшений из Помпей при помощи различных типов анализов подтверждают их египетское происхождение (Mangone et al., 2011, p. 2860–2868), тем не менее, авторы публикации не удосужились дать хоть какую-либо информацию о том, какие именно украшения они исследовали. Судя по наборам украшений, из неизвестного ближневосточного центра мелкий фигурный фаянс распространялся в Сирии, на Аравийском полуострове, в Иране и Закавказье и попадал далее в Центральную Азию, преимущественно в Бактрию. Отсутствие специфических форм, характерных для Северного Причерноморья и Сарматии, таких, как пронизей с изображениями львов и подвесок в форме двойных цилиндров, среди материалов из Южного Казахстана и Центральной Азии делают маловероятным связь появления здесь этих украшений с посредничеством сарматов (Ртвеладзе, 1977, c. 237–238; Дзнеладзе, 2016, c. 71) (исключением, с наибольшей вероятностью, являются находки из Кенимехских курганов на территории Западного Согда, где была найдена плакетка с рельефным изображением лежащего льва, которая с большой вероятностью могла попасть сюда именно таким путем). С этой точки зрения вывод, к которому я пришел, близок заключению Т.А. Шерковой (1991, c. 87–91), полагавшей, что распространение этих изделий в Центральной Азии происходило либо из египетских центров производства, либо близких к ним. Откуда, из Северного Причерноморья или с Ближнего Востока, редкие фигурные фаянсовые украшения попадали далее на восток, на территорию Горного Алтая и на север Китая, – вопрос открытый, поскольку найденные там пронизи в подвески в форме гениталий, руки с кукишем и пронизи в форме алтарика известны, как среди северопричерноморских, так и ближневосточных находок. Украшений типа распространенных только в Северном Причерноморье здесь найдено не было. Литература Акбулатов И. М. Экономические связи племён Южного Урала с античными центрами // Наследники «Греческого проекта» / Ред. Е. А. Круглов-Мавридис, М. И. Роднов. Уфа: Общество греков РБ «Ксимерома», 2014. C. 24–32. Алексеева Е. М. Предметы из египетского фаянса VI в. до н. э. – IV в. н. э. в Северном Причерноморье // КСИА. 1972. Вып. 130. С. 3–11. Алексеева Е. М. Античные бусы Северного Причерноморья. М.: Наука, 1975. 94 с. (САИ. Вып. Г1-12). Алексеева E. M. Античные бусы Северного Причерноморья. М.: Наука, 1982а. 104 с. (САИ. Вып. Г1-12). Алексеева E. M. Юго-восточная часть некрополя Горгиппии // Горгиппия. Материалы Анапской археологической экспедиции. II / Ред. И. Т. Кругликова. Краснодар: Краснодарское книжное изд-во,1982б. С. 22–84. Алексеева Е. М. Бусы и подвески // Античные государства Северного Причерноморья / Ред. Г. А. Кошеленко, И. Т. Кругликова, В. С. Долгоруков. М: Наука, 1984. С. 237–239 (Археология СССР). Анфимов И. Н. Амулеты из египетского фаянса первых веков н. э. из Прикубанья // Тезисы докладов конференции по археологии Северного Кавказа: XII Крупновские чтения. М.: б. и., 1982. С. 53–54. = Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VIII. Крупновские чтения 1971–2006 гг. / Ред. А. Б. Белинский. М.: Памятники исторической мысли; Ставрополь: Наследие, 2008. С. 313–314. Ахмеров Р. Б. Новый уфимский могильник ананьинско-пьяноборского времени (по данным исследований 1952 – 1956 гг.) // СА. 1959. № 1. С. 156–167. Бажан И. А., Каргопольцев С. Ю. Об одной категории украшений-амулетов римского времени в Восточной Европе // СА. 1989. № 3. С. 163–170. Беспалый Е. И. Отчет о работах Приморского археологического отряда Азовского музея в 1984 г. // Архив Азовского Музея-заповедника. КВФ. 10 489/1. 10 489/2. Беспалый Е. И. Курган сарматского времени у г. Азова // СА. 1992. № 1. С. 175–190. Богданов Е. С., Слюсаренко И. Ю. Амулеты из египетского фаянса с территории Горного Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии. 2007. № 4 (32). С. 77–80. Богданов С. В. Идолы и амулеты сарматских погребений Урало-Казахстанских степей // Уфимский археологический вестник. 1998. Вып. 1. С. 44–52. Богданова Н. О. Могильник I ст. до н. е. – III ст. н. е. бiля с. Завiтне Бахчисарайського району // Археологiя. 1963. Вып. 15. С. 95–109. Булыгина Т. Н. Новые находки египетских изделий в Фергане // СА. 1986. № 2. С. 247–253. Бурков С. Б. Амулеты и талисманы из «египетского» фаянса с территории КабардиноБалкарии // Археология и этнология Северного Кавказа. Вып. 2 / Ред. Б. Х. Бгажноков, В. А. Фоменко. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2013а. С. 40–50. Бурков С. Б. Амулеты и талисманы из «египетского» фаянса с территории Ставропольского края // Из истории культуры народов Северного Кавказа. Вып. 5 / Ред. Ю. А. Прокопенко. Ставрополь: Графа, 2013б.С. 42–53. Бурков С. Б. Амулеты и талисманы из «египетского фаянса» с территории Осетии // Народы Кавказа: история, этнология, культура. К 60-летию со дня рождения В. С. Уарзиати. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 27 Материалы всероссийской научной конференции с международным участием. ФГБОУ ВПО СОГУ им. К. Л. Хетагурова. Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2014a. C. 177–186. Бурков С. Б. Находки фигурных форм из «египетского фаянса» и стекла эпохи раннего железного века с территории Чечни // Археология и этнология Северного Кавказа. Вып. 3 / Ред. Б. Х. Бгажноков, В. А. Фоменко. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2014б. С. 45–60. Бурков С. Б. Амулеты и талисманы из «египетского фаянса» с территории Дагестана // Stratum plus. 2015. № 3. С. 321–334. Бурков С. Б., Гадальраб С. М. А. Описание амулетов из «египетского» фаянса с территории Ростовской области в печатных изданиях конца XIX – начала XXI в. // Вестник РУДН. Серия: Всеобщая история. 2017. Вып. 9.3. С. 272–288. Быковская Н. В. Древности Таманского полуострова в Керченском историко-культурном заповеднике // АНК. III. C. 427–446. Виноградов В. Б. Египетские предметы из сарматского погребения близ г. Грозного // СА. 1960. № 3. С. 309–310. Винокуров Н. И. Некрополь античного городища Артезиан в Крымском Приазовье. Симферополь; Керчь: ТОВ «Оранта Арт Бук», 2014. 680 с. (Боспорские исследования. Supplementum 12). Власова Е. В. Курган Васюринская гора на Таманском полуострове // Эллинистические штудии в Эрмитаже. Сборник статей. К шестидесятилетию Михаила Борисовича Пиотровского / Ред. Е. Н. Ходза. СПб., 2004. С. 158–174. Власова Е. В. Государственный Эрмитаж. Древности эллинские и местные // АНК. III. С. 198– 262. Воронятов С. В. Египетский фаянс на поселенческих памятниках северной периферии античного мира // НАВ. 2011. Вып. 12. С. 95–104. Воронятов С. В. Сарматский и южнобалтийский культурные импульсы в постзарубинецких древностях горизонта Рахны–Почеп (вторая половина I – начало II в. н. э.). Дисс. канд. ист. наук. СПб.: Гос. Эрмитаж, 2018. 309 с. Высотская Т. Н. Усть-Альминское городище и некрополь. Киев: Киевская академия евробизнеса, 1994. 206 с. Генинг В. Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Чегандинская культура III в. до н. э. – II в. н. э. Часть I. Ижевск; Свердловск: Уральский гос. университет, 1970. 227 с. (Вопросы археологии Урала 10). Голдина Е. В. Бусы могильников неволинской культуры (конец IV – IX в.). Ижевск: Удмуртский гос. университет, 2010. 263 с. Голдина Е. В., Красноперов А. А. Ныргындинский I могильник II – III вв. на Средней Каме. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2012. 364 с. (Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции 22). Горбенко A. A., Косяненко В. М. Некрополь Паниардиса. Азов: Изд-во Азовского музея-заповедника, 2011. 512 с. (Донские древности 11). Гущина И. И. Население сарматского времени в долине реки Бельбек в Крыму (по материалам могильников) // Археологические исследования на юге Восточной Европы. Москва: Внештрогиздат, 1974. C. 32–64. Гущина И. И., Журавлев Д. В. Некрополь римского времени Бельбек IV в Юго-Западном Крыму. В 2 ч. М: Исторический музей, 2016. 272 с. + 320 с. (Труды ГИМ. Вып. 205). Гущина И. И., Засецкая И. П. «Золотое кладбище» римской эпохи в Прикубанье. СПб.: Фарн, 1994. 172 с. 28 М. Ю. Трейстер Демиденко С. В. Новые исследования памятников ранних кочевников в низовьях Торгуна и Еруслана // Всадники Великой Степи: традиции и новации / Ред. А. Онгар. Астана: Издательская группа ФИА им. А. Х. Маргулана в г. Астана, 2014. С. 8–21. Демиденко С. В. Погребение сарматской жрицы на Торгуне // ΤΑΝΑΙΝ ΔΕ ΠΟΤΑΜΟΝ ΔΙΑΒΑΝΤΙ. Памяти В. Е. Максименко (1934–2014) / Ред. В. А. Кореняко, Л. А. Бойко. Ростов-наДону: Изд-во Южного ФУ, 2015. C. 189–196. Демиденко С. В. Курганный могильник Торгунский I // Россия как археологическое пространство / Ред. Н. А. Макаров. Москва: ИА РАН, 2016. C. 98–99. Дзнеладзе Е. С. Египетский фаянс из сарматского погребения Молочанского могильника // Варварский мир северопонтийских земель в сарматскую эпоху: сборник статей к 60-летию А. Н. Дзиговского / Ред. Е. В. Смынтына. Киев: Олег Фiлюк, 2013. С.176–183. Дзнеладзе Е. С. Бусы и подвески сарматов Северного Причерноморья. Дисс. … на соискание ученой степени канд. исторических наук. Киев, 2016a. 281 с. Дзнеладзе Е. С. Египетский фаянс у поздних скифов Нижнего Днепра // Археологія і давня історія України. 2016б. №2 (19). С. 68–73. Довгалюк Н. П. Бусы Цемдолинского некрополя // Аспургиане на юго-востоке азиатского Боспора: по материалам Цемдолинского могильника / Ред. А. А. Малышев. М.: Гриф и К, 2008. C. 188–243. (Некрополи Черноморья, II). Дьяченко А. Н., Кривошеев М. В. Погребальный комплекс I в. н. э. из раскопок курганного могильника Ковалевка // НАВ. 2016. Вып. 15.1. С. 105–115. Железчиков Б. Ф., Пятых Г. Г. Среднесарматские погребения I Сорочинского могильника (Оренбургская область) // СА. 1981. № 2. С. 271–276. Журавлев Д. В., Костромичев Д. А. Комплексы с ювелирными изделиями из херсонесского некрополя. Часть 1. Материалы раскопок Р. Х. Лепера в 1909–1910 гг. М.: ООО «РИА Внешторгиздат», 2017. 184 с. Зайцев Ю. П. Неаполь Скифский (II в. до н. э. – III в. н. э.). Симферополь: Универсум, 2003. 212 с. Засецкая И. П. Древности Прикубанья римской эпохи // АНК. III. С. 276–292. Иванов В. А. Культурные связи оседлых племен Приуралья с кочевниками Великого пояса степей в эпоху раннего железа (к постановке проблемы) // Скифо-сибирское культурно-историческое единство / Ред. А. И. Мартынов. Кемерово: Кемеровский Гос. Университет, 1980. С. 74–85. Ильюков Л. С., Власкин М. В. Сарматы междуречья Сала и Маныча. Ростов-на-Дону: Ростовский Гос. Университет, 1992. 288 с. Калашник Ю. П. Греческое золото в собрании Эрмитажа. Памятники античного ювелирного искусства из Северного Причерноморья. Спб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2014. 280 с. Кат. Майкоп: Эрлих В. Р. Древности «долины яблонь». Москва: Гос. Музей Востока, 2014. 144 с. Кат. Москва: Украшения Востока. Из коллекции Патти Берч, США. Париж: Caractere, 1999. 150 с. Кат. Ст. Петербург: Сокровища сарматов. Каталог выставки. К 100-летию со дня рождения Б. Б. Пиотровского. СПб.; Азов: Изд-во Азовского музея-заповедника, 2008. 176 с. Кат. Уфа: Музей археологии и этнографии. Каталог музейной экспозиции Центра этнологических исследований Уфимского научного центра РАН / Ред. А. Б. Юнусова. Уфа: Центр этнологических исследований Уфимского научного центра РАН, 2007. 220 с. Клепиков В. М., Дьяченко А. Н., Блохин В. Г., Кривошеев М. В. Исследования курганов у сел Племхоз и Моисеево // Материалы по археологии Волго-Донских степей. 3 / Ред. И. В. Сергацков. Волгоград: Волгоградский Гос. Университет, 2006. С. 164–190. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 29 Коровина А. К. Фаянсовые подвески из некрополей Тирамбы и Фанагории // ВДИ. 1972. № 1. С. 104–112. Корпусова В. М. Мiнiaтюрна пластика i мозаïка з боспорського некрополя поблизу с. Золоте // Археологiя. 1973. Вип. 9. С. 74–83. Корпусова В. Н. Некрополь Золотое. Киев: Наукова думка, 1983. 184 с. Косяненко В. М. Египетский импорт из Кобякова городища // СА. 1986. № 3. С. 235–238. Косяненко В. М. Бронзовые фибулы из некрополя Кобякова городища // СА. 1987. № 2. С. 45–62. Косяненко В. М. Некрополь Кобякова городища (по материалам раскопок 1956 – 1962 гг.). Азов: Азовский музей-заповедник, 2008. 544 с. (Донские древности, 9). Краснопёров А. А. Костюм населения чегандинской культуры в Прикамье: II в. до н. э. – V в. н. э. Дисс. ... канд. ист. наук. Ижевск, 2006. 273 с. Курганный могильник Перегрузное I: результаты междисциплинарных исследований / Ред. М. А. Балабанова. Волгоград: Издательство Волгоградского филиала РАНХиГС, 2014. 360 с. Литвинский Б. А. Украшения из могильников Западной Ферганы. М.: Наука, 1973. 210 с. Литвинский Б. А., Седов А. В. Тепаи-Шах. Культура и связи кушанской Бактрии. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1983. 240 с. Литвинский Б. А., Седов А. В. Культы и ритуалы кушанской Бактрии. М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1984. 240 с. Максименко В. Е. Отчет о раскопках Сладковского курганного могильника в Тацинском районе Ростовской области в 1978 году / Архив ИА РАН. Р-1. № 7094. Максимова М. И. Львиные псевдоскарабеи // Труды ГЭ. 1962. Вып. 7. С. 122–132. Максимова М. И. Артюховский курган. Л.: Искусство, 1979. 152 с. Медведев А. П. Сарматы в верховьях Танаиса. М.: Таус, 2008. 235 с. Моргунова Н. Л. Курганы у сел Краснохолм и Кардаилово в Илекском районе // Археологические памятники Оренбуржья / Ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Димур, 1966. C. 8–43. Мордвинцева В. И., Трейстер М. Ю. Произведения торевтики и ювелирного искусства в Северном Причерноморье. II в. до н. э. – II в. н. э. Т. II. Симферополь; Бонн: Тарпан, 2007. 255 с. Мошеева О. Н. Египетский фаянс в сарматских погребениях Нижнего Поволжья // НАВ. 2010. Вып. 11. С. 147–169. Неверов О. Я. Античные камеи в собрании Эрмитажа. Каталог. Л.: Искусство, 1988. 225 с. Ниязова М. И., Мирзаахмедов Д. К. Изделия из египетского фаянса в курганах Западного Согда // Культура номадов Центральной Азии. Материалы Международной конференции. Самарканд, 22–24 ноября, 2007 г. / Ред. Ш. Р. Пидаев. Самарканд: Международный Институт Центральноазиатских исследований, 2008. C. 164–166. Островерхов А. С. Фаянсовые и стеклянные бусы в Скифии и Сарматии // ВДИ. 1985. № 3. С. 92–108. Пиотровский Б. Б. Египетские предметы в Северо-Кавказском крае // Сообщения Государственной Академии истории материальной культуры. 1931. № 6. С. 29–30. Пиотровский Б. Б. Древнеегипетские предметы, найденные на территории Советского Союза // СА. 1958. № 1. С. 20–27. Подушкин А. Н. Египетский фаянс в погребениях могильников Кылышжар и Культобе Южного Казахстана // Stratum plus. 2015a. № 3. С. 307–320. 30 М. Ю. Трейстер Подушкин А. Н. Сарматская атрибутика в археологических комплексах катакомбных погребений Арысской культуры Южного Казахстана (I в. до н. э. – III в. н. э.) // Вестник Волгоградского Государственного Университета. Серия 4. История. 2015б. № 5 (35). С. 67–78. Попов С. А. Работы в Оренбургской области. АО за 1968 г. / Ред. Б. А. Рыбаков. М.: Наука, 1969. С. 144–145. Пуздровский А. Е. Новый участок Восточного некрополя Неаполя Скифского // СА. 1992. № 2. С. 181–199. Пуздровский А. Е., Труфанов А. А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2008–2014 гг. Симферополь: ИП Бровко, 2016. 308 с. Пуздровский А. Е., Труфанов А. А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2004–2007 гг. Симферополь: ИП Бровко, 2017а. 372 с. Пуздровский А. Е., Труфанов А. А. Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2000–2003 гг. Симферополь: ИП Зуева, 2017б. 300 с. Пьянков А. В. Амулеты «египетского фаянса» из могильника Мостового у станицы Отрадной // Историко-археологический альманах. 1996. Вып. 2. С. 93–99. Расулова М. М. Торгово-экономические и культурные связи кавказской Албании с античным и эллинистическим миром: IV век до н. э. – III век н. э. Баку: Мутарджим, 2008. 228 с. Ртвеладзе Э. В. Несколько древнеегипетских предметов // СА. 1977. № 2. С. 235–238. Русланова Р. Р. Бусы-хрономаркеры могильников уфимско-бельского междуречья III – VIII веков // Вестник Самарского Государственного университета. 2013. Вып. 8.1 (109). С. 170–174. Симоненко А. В. Римский импорт у сарматов Северного Причерноморья. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. 272 с. Сокольский Н. И. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. М.: Наука, 1971. 290 с. (МИА №178). Столярова Е. К. Бусы могильника Бельбек IV // Поздние скифы Крыма / Ред. И. И. Гущина, Д. В. Журавлев. М.: Гос. Исторический музей, 2001. С. 194–222. (Труды ГИМ. Вып. 118). Стоянова А. А. Детские погребения из могильника Опушки (по результатам раскопок 2003– 2009 гг.). Симферополь: Изд-во «Доля», 2012. 97 с. Стоянова А. А. Подвески из могильника Нейзац // Крым в сарматскую эпоху (II в. до н. э. – IV в. н. э.). II. 20 лет исследований могильника Нейзац / Ред. И. Н. Храпунов. Симферополь: Наследие тысячелетий, 2016. С. 122–165. Сымонович Э. А. Египетские вещи в могильнике Неаполя Скифского // СА. 1961. № 1. С. 270– 273. Сымонович Э. А. Подражания амулетам из египетского фаянса в Нижнем Поднепровье // КСИА. 1976. Вып. 145. С. 86–87. Сымонович Э. А. Население столицы позднескифского царства. Киев: Наукова думка, 1983. 173 с. Тамимдарова Р. Р. Коллекция бус из раскопок средневекового городища Уфа-II // Вестник Башкирского университета. 2011. Вып. 16.3. С. 882–887. Таратухина Е. Е. Фаянсовые изображения египетских божеств // Известия Крымского республиканского краеведческого музея. 1994. Вып. 5. С. 56–58. Трейстер М. Ю. Торевтика и ювелирное дело в Северном Причерноморье. II в. до н. э. – II в. н. э. (эллинистическая традиция) // Мордвинцева В. И., Трейстер М. Ю. Произведения торевтики и ювелирного искусства в севером Причерноморье (2 в. до н. э. – 2 в. н. э.). Т. 1. Симферополь, Бонн: Тарпан, 2007. C. 15–194. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 31 Трейстер М. Ю. Изделия из бронзы, кости и украшения // Трехбратние курганы. Курганная группа второй половины IV – III вв. до н. э. в Восточном Крыму / Ред. М. Ю. Трейстер. Симферополь; Бонн: Универсум, 2008. С. 105–122. Трейстер М. Ю. Еще раз о колеснице из Первого Среднего кургана Васюриной Горы // Древности Боспора. 2012. Вып. 16. С. 470–490. Трейстер М. Ю. Золото Фанагории. Типологический, стилистический и хронологический анализ // Золото Фанагории / Ред. М. Ю. Трейстер. М.: Институт археологии РАН, 2015. С. 77–181. (Материалы по археологии и истории Фанагории 2). Труфанов А. А. Хронология могильников Предгорного Крыма I в. До н. э. – III в. н. э. // Stratum plus. 2009 (2005–2009). № 4. С. 117–328. Фирсов К. Б. Государственный исторический музей. Памятники скифо-сарматского времени и раннего средневековья из Прикубанья // АНК. 2010. III. С. 328–352. Хачатрян Ж. Д. Античный некрополь (результаты раскопок 1956–1972 гг.) Ереван: Изд-во Академии наук Армянской ССР, 1976. 134 с. (Археологические раскопки в Армении. №15. Гарни, V). Хачатурова Е. А. Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник им. Е. Д. Фелицына // АНК. III. С. 12–63. Ходжаш С. И. Древнеегипетские скарабеи. Каталог печатей и скарабеев из музеев России, Украины, Кавказа и Прибалтики. М.: Восточная литература, 1999. 317 с. Храпунов И. Н., Мульд С. А., Стоянова А. А. Позднескифский склеп из могильника Опушки. Симферополь: Изд-во « Доля», 2009. 96 с. Чисталёв М. С. Проблемы межкультурного взаимодействия Египта и Рима: полтора века изучения и современные концепции // Метаморфозы истории. 2016. Вып. 7. С. 9–38. Чкониа А. М. Золотые украшения Ванского городища. Тбилиси: Мецниереба, 1981. 160 с. (на грузинском яз. с резюме на русском и английском) (Вани. VI). Шеркова Т. А. Скульптурка египетского божества из могильника Туп-Хона (Южный Таджикистан) // ВДИ. 1981. № 4. С. 73–80. Шеркова Т. А. Египет и Кушанское царство (торговые и культурные контакты). М.: Наука, 1991. 192 с. Andrews C. Amulets of Ancient Egypt. London: Trustees of the British museum, 1994. 112 p. Animals in Ancient Art from the Leo Mildenberg Collection. Part III / Ed. A.S. Walker. Mainz: von Zabern, 1996. 193 p. Apostola E. Aegyptiaka in Archaic Greece: The Multiple Connotations of Faience Amulets and Figurines representing Egyptian Deities // Μεσόγειος: Σχέσεις λαών από την Προϊστορική ως τη Βυζαντινή περίοδο. 3ο Πανελλήνιο Φοιτητικό Συνέδριο Αρχαιολογίας (Ρόδος, 13– 15 Μαρτίου, 2015) / Eds. Ά. Καιατηδάθε, Γ. Μαπξνπδήο. Rhodos: Επιμέλεια έκδοσης, 2016. P. 99–112. Artamonow M. I. Goldschatz der Skythen. Prag: Artia, 1970. 154 S. Arveiller-Dulong V., Nenna M.-D. Les verres antiques du Musee du Louvre. III. Parures, instruments et elements d’incrustation. Paris: Musée du Louvre, Département des Antiquités orientales, 2011. 439 p. Atasoy S. The Kocakizlar Tumulus in Eskisehir, Turkey // AJA. 1974. Vol. 78. P. 255–263. Bagherpour Kashani N. Studies of Ancient Depositional Practices and related Jewellery Finds, based on the Discoveries at Veshnaveh: A Source for the History of Religion in Iran. Diss. Bochum, 2011.317 p. Bârcă V. Istorieşicivilizaţie. Sarmaţiiînspaţiul est-carpatic (sec. I a. Chr. – începutul sec. II p. Chr.). Cluj-Napoca: Argonaut, 2006. 668 p. 32 М. Ю. Трейстер Bârcă V. Notes on the Use, Dating and Origin of the Bucket-shaped Pendants from the Sarmatian Environment of the Great Hungarian Plain // Journal of Ancient History and Archaeology. 2018. No. 5. 2. P. 37–63. Barett C. E. Egypt in Roman Visual and Material Culture // Oxford Handbooks Online. Online Publication Date: May 2017 DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199935390.013.18 Beck H. С. The Beads from Taxila. Delhi: Manager pf Publications, 1941. 66 p. (Memoirs of the Archaeological Survey of India 65). Brock J. K., Mackworth Young G. Excavations in Siphnos // BSA. 1949. Vol. 44. P. 1–92. Brosseder U. A Study on the Complexity and Dynamics of Inter-Action and Exchange in Late Iron Age Eurasia // Complexity of Interaction along the Eurasian Steppe Zone in the First Millenium CE / Eds. J. Bemmann, M. Schmauder. Bonn: Rheinische Friedrich-WilhelmsUniversität, 2015. P. 199–332. (Bonn Contributions to Asian Archaeology. 7). Carroll M. Infancy and Earliest Childhood in the Roman World. Oxford: Oxford University Press, 2018. 336 p. Cat. Krakow. Skarby znad Morza Czarnego: złoto, rzeźba, ceramika, z Muzeum Archeologicznego w Odessie: katalog wystawy w Muzeum Narodowym w Krakowie, marzec-czerwiec 2006 / Ed. J. Bodzek. Kraków: Muzeum Narodowe, 2006. 391 s. Cat. London. Cleopatra of Egypt. From History to Myth / Eds. S. Walker, P. Higgs. London: The British Museum Press, 2001. 384 p. Cat. Milan. Tesori delle Steppe. Cimmeri, Sciti, Sarmati, Unni, Avari e Cazari / Ed. M.G. Curletti. Milano: Galleria Ottavo Piano, La Rinascente, 1995. 210 p. Cat. New York. D. Pandermalis, Alexander the Great Treasures from an Epic Era of Hellenism. New York: Onassis Public, 2004. 150 p. Cat. Paris. L’or des Amazones / Ed. V. Schiltz. Paris: Editions Findakly / Paris musées, 2001. 300 p. Cat. Paris. Faïence. Faïences de l’antiquité. De l’Égypte à l’Iran / Eds. A. Caubet, G. PierratBonnefois. Paris: 5 continents éditions, 2005. 206 p. Cat. Tokyo. The Treasures of Nomadic Tribes in South Russia. Tokyо: Ancient Orient Museum, 1991. 178 p. Clerc G. Aegyptiaca // La nécropole d’Amathonte. Tombes 110–385. Vol. V / Eds. V. Karageorghis et al. Athènes: École française d’Athènes; Nicosie: Fondation A.G. Leventis; Paris: Diff. de Boccard, 1991. P. 1–159. Cristea Ş. “I am Horus the Savior”. Representations of Horus-Harpokrates in Roman Dacia // Ziridava. Studia archaeologica. 2014. Vol. 28. P. 115–134. Crummy N. The Roman Small Finds from Excavations in Colchester, 1971–1979 Colchester: Colchester Archaeological Trust Ltd., 1983. 446 p. (Colchester Archaeological Reports. 2). Curtis V. S., Simpson St J. Archaeological News from Iran: Second Report // Iran. 2000. Vol. 38. P. 151–160. d’Ambrosio A., De Carolis E. I monili dall’area Vesuviana. Roma: L’Erma di Bretschneider, 1997. 162 p. (Cataloghi / Soprintendenza archeologica di Pompei. 6). Dan A. La Mer Noire et le Levant ancien: quelques domaines d’enquete // Rivista di studi fenici. 2011. Vol. 39.2. P. 211–258. Dasen V. Probaskania: Amulets and Magic in Antiquity // The Materiality of Magic / Eds. D. Boschung, J. N. Bremmer. Paderborn: Wilhelm Fink, 2015. P. 177–204. (Morphomata. 20). Dawkins R. M. The Sanctuary of Artemis Orthia at Sparta. London: Society for the Promotion of Hellenistic Studies, 1929. 420 p. Dedeoğlu J. İzmir Archaeological Museum. İstanbul: a Turism Yayinlari, 1993. 79 p. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 33 Deonna W. Le mobilier délien. Paris: de Boccard, 1938. 406 p. (Exploration archéologique de Délos. XVIII). Deppert-Lippitz B. Griechischer Goldschmuck. Mainz: von Zabern, 1985. 322 S. Despini Ai. Greek Art. Ancient Gold Jewellery. Athens: Ekdotike Athenon, 1996. 292 p. De Waele A. The Beads of ed-Dur (Umm al-Qaiwain, UAE) // Papers from the Fortieth Meeting of the Seminar for Arabian Studies held in London, 27 – 29 July 2006. Oxford: Archaeopress, 2007. P. 297–308. (Proceedings of the Seminar for Arabian Studies. 37). Dunham D. Royal Tombs at Meroë and Barkal. Boston: Museum of Fine Arts, 1957. 218 p. (The Royal Cemeteries of Kush. IV). Dunham D. The West and South Cemeteries at Meroe. Boston: Museum of Fine Arts, 1963. 456 p. (The Royal Cemeteries of Kush. V). Dusenbery E. B. The Necropoleis. Princeton: Princetion University Press, 1998. 1252 p. (Samothrace. XI). Eger C., Nabulsi A. J., Ahrens A. Ein spätrömisches Grab mit einem Glasbecher E. 216 und einem Skarabäus aus Jordanien — Khirbet es-Samra, Grab 310 // Kölner Jahrbuch. 2011. Bd. 44. S. 215–231. Faraone C. A. The Transformation of Greek Amulets in Roman Imperial Times. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2018. 486 p. Fischer H. G. Ancient Egyptian Representation of Turtles. New York: The Metropolitan Museum of Art, 1968. 35 p. (The Metropolitan Museum of Art Papers. no. 13). Freyer-Schauenburg B. Elfenbeine aus dem samischen Heraion. Figürliches, Gefäße und Siegel. Hamburg: Cram, de Gruyter, 1966. 155 S. (Universität Hamburg. Abhandlungen aus dem Gebiet der Auslandskunde, Bd. 70. Reihe B: Volkerkunde. Kulturgeschichte und Sprachen, Bd. 40). Gauer W. Die Bronzegefäße von Olympia mit Ausnahme der geometrischen Dreifüsse und der Kessel des orientalischen Stils. Teil 1: Kessel und Becken mit Untersätzen, Teller, Kratere, Hydrien, Eimer, Situlen und Cisten, Schöpfhumpen und verschiedenes Gerät. Berlin: De Gruyter, 1991. 308 S. (Olympische Forschungen. 20). Ghirshman R. Terrasses sacrées de Bard-è Néchandeh et Masjid-i Solaiman: L’Iran du Sud-Ouest du VIIIe s. av. n. ère au Ve s. de n. ére. Paris: E. J. Brill, 1976. 432 p. (Mémoires de la Délégation archéologique en Iran. 45). Giunio K. A., Gluščević S. Amuleti egipatskoga kulturnog kruga iz groba 877 s nekropole na Relji u Zadru // Diadora. 2007. Vol. 22. S. 69–92. Gogiberidze N. Jewelry // Iberia and Rome. The Excavations of the Palace at Dedoplis Gora and the Roman Military Influence in the Caucasian Kingdom of Iberia / Hrsg. A. Furtwängler, I. Gagoshidze, H. Löhr, N. Ludwig. Langenweißbach: Beier & Beran, 2008. P. 165–189. (Schriften des Zentrums für Archäologie und Kulturgeschichte des Schwarzmeerraumes. 13). Goldman H. Tarsus. Excavations at Gözlü Kule, Tarsus. Vol. 1. The Hellenistic and Roman Periods. Princeton: Princeton University Press, 1950. 420 p. Greifenhagen A. Schmuckarbeiten in Edelmetall. Bd. II. Berlin: Gebr. Mann, 1975. 144 S. Grimm G. Die Zeugnisse ägyptischer Religion und Kunstelemente im römischen Deutschland. Leiden: E.J. Brill, 1969. 303 S. (Études préliminaires aux religions orientales dans l’Empire romain. 12). Haerinck E., Metdepenninghen C., Stevens K. G. Excavations at ed-Dur (Umm al-Qaiwain, U.A.E.) — Preliminary report on the second Belgian season (1988) // Arabian Archaeology and Epigraphy. 1991. Vol. 2. P. 31–60. 34 М. Ю. Трейстер Heinz S. S. Mutual Cultural Exchange: Egyptian Artefacts in the Roman Landscape. Roma 2008. International Congress of Classical Archaeology. Meetings Between Cultures in the Ancient Mediterranean. Bolletino di archeologia on line 1/2010. Volume speciale B / B11 / 3. P. 24–33. www.archeologia.beniculturali.it Joly E., Garaffo S. Mandruzzato A. Materiali minori dallo scavo del teatro di Leptis Magna // Quaderni di archeologia della Libya. 1992. Vol. 15. P. 25–233. Kacharava D., Kvirkvelia G. Wine, Worship, and Sacrifice: The Golden Graves of Ancient Vani. New York; Princeton: Institute for the Study of the Ancient World, 2008. 215 p. Kambakhsh Fard S. A. Parthian Pithos — Burials at Germi (Azarbeidjan) // Iranian Journal of Archaeology and History, supplement No. 1. Teheran: Iran University Press, 1998. 106 p. (in Persian with English abstract). Kat. Berlin. Medeas Gold. Neue Funde aus Georgien. Katalog zur Ausstellung des Georgischen Nationalmuseums, Tiflis und der Antikensammlung, Staatlichen Museen zu Berlin vom 15. März bis 3. Juni 2007 im Alten Museum. Tiflis: Georgisches Nationalmuseum, 2007. 143 S. Kat. Bonn. Zwei Gesichter der Eremitage. Die Skythen und ihr Gold / Hrsg. L. Barkova, Ju. Kalašnik. Bonn: Kunst- und Ausstellungshalle der Bundesrepublik Deutschland, 1997. 267 S. Kat. Heidelberg. Unbekannte Krim. Archäologische Schätze aus drei Jahrtausenden / Hrsg. T. Werner. Heidelberg: Kehrer Verlag, 1999. 176 S. Kat. Leoben. Das Gold der Steppe. Fürstenschätze jenseits des Alexanderreichs / Hrsg. W. Seipel. Wien: Kunsthistorisches Museum, 2009. 318 S. Kat. Mannheim. Gold und Kunsthandwerk vom antiken Kuban. Sonderausstellung Mannheim. Stuttgart: Theiss, 1989. 189 S. Kat. Mannheim. Die Pharaonen des Goldlandes. Antike Königreiche im Sudan. Ausstellungskatalog Reiss-Museum Mannheim / Hrsg. D. Wildung. Mannheim: Reiss-Museum, 1998. 427 S. Kat. München. G. Zahlhaas, Aus Noahs Arche. Tierbilder der Sammlung Mildenberg aus fünf Jahrtausenden. Mainz: von Zabern, 1996. 193 S. Kat. Speyer. Grabschätze vom Kaukasus. Neue Ausgrabungen sowjetischer Archäologen in der Adygee und im nördlichen Ossetien / Hrsg. A. Leskov, L. Noskova. Roma: Leonardo - De Luca Editori, 1991. 199 p. Kroll S. Die Kleinfunde // Kleiss W. Bastam I. Ausgrabungen in den urartäischen Anlagen 1972– 1975. Berlin: Gebr. Mann, 1979. S. 151–182. (Teheraner Forschungen. 5). Kroll S. Die Kleinfunde // Kleiss W. Bastam II. Ausgrabungen in den urartäischen Anlagen 1977– 1978. Berlin: Gebr. Mann, 1988. S. 155–164. (Teheraner Forschungen. 5). Lewis S., Llewellyn-Jones L. The Culture of Animals in Antiquity: A Sourcebook with Commentaries. London: Routledge, 2018.778 p. Lin Yixian. A Scientific Study of Glass Finds from the Niya Oasis // Glass along the Silk Road from 200 BC to AD 1000 / Hrsg. B. Zorn, A. Hilgner. Mainz: Verl. des Römisch-Germanischen Zentralmuseums, 2010. P. 203–210. (RGZM Tagungen. 9). Lombard P. L‘orfèvrerie et la joaillerie // Bahreïn. La civilisation des Deux mers de Dilmoun à Tylos / Institut du Monde Arabe. Paris: Institut du monde arabe; Gand: Snoeck-Ducaju & Zoon, 1999, P. 192–201. Mairs R. Egyptian Artefacts from Central and South Asia // Current Research in Egyptology VI: Proceedings of the Sixth Annual Symposium which took place at the University of Cambridge, 6–8 January 2005 / Eds. R. Mairs, A. Stevenson. Oxford: Oxbow Books, 2007. P. 74–89. Mangone A. De Benedetto G. E., Fico D., Giannossa L. C., Laviano R., Sabbatini L., van der Werf I. D., Trainia A. A Multianalytical Study of Archaeological Faience from the Vesuvian Area Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 35 as a Valid Tool to investigate Provenance and Technological Features // New Journal of Chemistry. 2011. Vol. 35. P. 2860–2868. Marčenko I. I., Limberis N. J. Römische Importe in sarmatischen und maiotischen Denkmälern des Kubangebietes // A. Simonenko, I. I. Marčenko, N. J. Limberis. Römische Importe in sarmatischen und maiotischen Gräbern. Mainz: von Zabern, 2008. S. 267–400. (Archäologie in Eurasien. 25). Masson A. 2013–2015: Scarabs, Scaraboids and Amulets. http://www.britishmuseum.org/research/ online_research_catalogues/ng/naukratis_greeks_in_egypt/material_culture_of_naukratis/ scarabs_scaraboids_and_amulets.aspx Megow W.-R. Kameen im Rheinischen Landesmuseum Bonn // Bonner Jahrbücher. 1986. Bd.186. S. 457–486. Meyer C. Glass from Quseir al-Qadim and the Indian Ocean Trade. Chicago: Oriental Institute of the University of Chicago, 1992. 201 p. (Studies in Ancient Oriental Civilization. 53). Miller B. K. Permutations of Peripheries in the Xiongnu Empire // Xiongnu Archaeology. Multidisciplinary Perspectives of the First Steppe Empire in Inner Asia / Eds. U. Brosseder, B.K. Miller. Bonn: Rheinische Friedrich-Wilhelms-Universität, 2011. P. 559–578. (Bonn Contributions to Asian Archaeology. 5). Mol E. M. The Perception of Egypt in Networks of Being and Becoming: A Thing Theory Approach to Egyptianising Objects in Roman Domestic Contexts // TRAC 2012: Proceedings of the Twenty-Second Annual Theoretical Roman Archaeology Conference, Frankfurt 2012 / Eds. A. Bokern, M. Bolder-Boos, S. Krmnicek, D. Maschek, S. Page. Oxford: Oxbow Books, 2013. P. 117–131. Mordvinceva V. I. Sarmatische Phaleren Rahden. Rahden / Westf.: Marie Leidorf, 2001. 100 S. (Archäologie in Eurasien. 11). Muld S. Die Nekropole von Levadki // Die Krim. Goldene Insel im Schwarzen Meer. Griechen — Skythen — Goten. Bonn: LRV-Landesmuseum Bonn, 2013. S. 324–331. Musche B. Vorderasiatischer Schmuck zur Zeit der Arsakiden und der Sasaniden. Leiden; New York; København; Köln: E.J. Brill, 1988. 350 S. Näser C. The Small Finds // The Capital of Kush 2. MeroeExcavations 1973–1984 / Eds. P. L. Shinnie, J. R. Anderson. Wiesbaden: Harassowitz Verlag, 2004. Р. 215–350. (Meroitica 20). Nicholson P. T. Faience Production at Kom Helul, Memphis // Egyptian Archaeology. 2001. Vol. 18. P. 15–17. Nicholson P. T. Stone… that flows: Faience and Glass as Man made Stones in Egypt //Journal of Glass Studies. 2012. Vol. 54. P. 11–23. Nicholson P. T. Working in Memphis: The Production of Faience at Roman Period Kom Helul. London: Egypt Exploration Society, 2013. 322 p. Pannuti U. Museo Archeologico Nazionale di Napoli. Catalogo della Collezione Glittica. Vol. 1. Roma: Istituto Poligrafico e Zecca dello Stato, 1983. 199 p. Parker A. The Fist-and-Phallus Pendants from Roman Catterick // Britannia. 2015. Vol. 46. P. 135–149. Petrie W. M. F. Naukratis. Part I: 1884 – 5. London: Trübner & Co, 1886. 100 p. Petrie W. M. F. The Pottery Kilns at Memphis // E. B. Knobel, W. W. Midgeley, J. G. Milne, M. A. Murray, W. M. F. Petrie. Historical Studies I. London: BSAE and Quaritch, 1911. P. 34–37. Petrie W. M. F. Amulets: Illustrated by the Egyptian Collection in University College. London: Constable & Co., 1914. 58 p. Pfrommer M. Untersuchungen zur Chronologie früh- und hochhellenistischen Goldschmucks. Tübingen: Wasmuth, 1990. 470 S. (Istanbuler Forschungen. 37). 36 М. Ю. Трейстер Plouviez J. Whose good luck? Roman phallic ornaments from Suffolk // Image, Craft and the Classical World. Essays in Honour of Donald Bailey and Catherine Johns / Ed. Crummy N. Montagnac: Mergoil, 2005. P. 154–164. (Monographies Instrumentum. 29). Puzdrovskij A. Ust’-Al’ma: Die Siedlung und Nekropole // Die Krim. Goldene Insel im Schwarzen Meer. Griechen — Skythen — Goten. Bonn: LRV-Landesmuseum Bonn, 2013. S. 290–323. Reinach S. Antiquités du Bosphore Cimmérien. Paris: Firmin-Didot et cie, 1892. 213 p. Ruxer M. S., Kubczak J. Naszyjnik grecki w okresie hellenistycznym i rzymskim. Warsaw; Poznań: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1972. 272 p. Scatozza Höricht L. A. I monili di Ercolano. Roma: L’Erma di Bretschneider, 1989. 114 p. (Cataloghi / Soprintendenza archeologica di Pompei. 3). Schlick-Nolte B., von Droste zu Hulshoff V. Liebighaus-Museum aller Plastik. Ägyptische Bildwerke I: Skarabàen, Amulette und Schmuck. Melsungen: Gutenberg, 1990. 454 S. Schmidt S. Katalog der ptolemaïschen und kaiserzeitlichen Objekte aus Ägypten im Akademischen Kunstmuseum Bonn. München: Biering und Brinkmann, 1997. 156 S. Seif El-Din M., Nenna M.-D. La petite plastique en faïence du musée gréco-romain d‘Alexandrie // BCH. 1994. T. 118.2. P. 291–320. Seligman C. G., Beck H. C. Far Eastern Glass, Some Western Origins. Stockholm: Museum of Far Eastern Antiquities (Östasiatiska Samlingarna), 1938. 64 p. (Östasiatiska Museet. Bulletin. No. 10). Sens U. Kulturkontakt an der östlichen Schwarzmeerküste: griechische Funde in Kolchis und Iberien: Kontexte und Interpretationen. Langenweißbach: Beier & Beran, 2009. 252 S. (Schriften des Zentrums für Archäologie und Kulturgeschichte des Schwarzmeerraumes. 15). Sgourou M., Agelarakis A.P. Jewellery from Thasian Graves // BSA. 2001. Vol. 96. P. 327–364. Simonenko A. V. Römische Importe in sarmatischen Denkmälern des nördlichen Schwarzmeergebietes // A. Simonenko, I. I. Marčenko, N. J. Limberis, Römische Importe in sarmatischen und maiotischen Gräbern. Mainz: von Zabern, 2008. S. 1–264. (Archäologie in Eurasien. 25). Small A., Small C. Excavation in the Roman Cemetery at Vagnari, in the Territory of Gravina in Puglia, 2002 // Papers of the British School at Rome. 2007. Vol. 75. P. 123–230. Sono, T., Fukai Sh. Dailaman III. The Excavations at Hassani Mahale and Ghalekuti 1964. Tokyo: The Institute of Oriental Culture; The University of Tokyo, 1968. 73 p. (The Tokyo University Iraq–Iran Archaeological Expedition Report. 8). Spaer M. Ancient Glass in the Israel Museum. Beads and Other Small Objects. Jerusalem: Israel Museum, 2001. 384 p. Stein M. A. An Archaeological Tour in the Ancient Persis // Iraq. 1936. Vol. 3.2. P. 111–225. Swetnam-Burland M. Egyptian objects, Roman contexts: a taste for aegyptiaca in Italy // Nile into Tiber: Egypt in the Roman World / Eds. M. Versluys, P. Meyboom, L. Bricault. Leiden: E.J. Brill, 2007. P. 113–136. (Religions in the Graeco-Roman World. 159). Swetnam-Burland M. Egypt in Italy. Visions of Egypt in Roman Imperial Culture. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. 249 p. Tavukçu Z. A. Parion nekropolü 2005 yili buluntulari. Doktora tezi. Erzurum, 2006. 410 p. Tempelmann-Maczyńska M. Die Perlen der römischen Kaiserzeit und der frühen Phase der Völkerwanderungszeit in mitteleuropäischen Barbaricum. Mainz am Rhein: Philipp von Zabern, 1985. 339 S. Then-Obłuska J. Beads and Pendants from the Tumuli Cemeteries at Wadi Qitna and KalabshaSouth, Nubia // BEADS: Journal of the Society of Bead Researchers. 2016a. Vol. 28. P. 38–49. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 37 Then-Obłuska J. Meroitic Beadwork: An Overwiew based on Finds from Saï in Ancient Nubia // Polish Archaeology in the Mediterranean. 2016b.Vol. 25. P. 691–724. Then-Obłuska J. Trade and Faith in Nubian Early Makuria (AD 450–550): Macroscopic Examination of Personal Adornments from Elzuma in Nubia // Polish Archaeology in the Mediterranean. 2016c. Vol. 25. P. 741–760. Toll N. The Necropolis. Preliminary Report of the Ninth Season of Work 1935–1936. New Haven: Yale University Press, 1946.150 p. (Excavations at Dura Europos. Part II). Treister M. Hammering Techniques in Greek and Roman Jewellery and Toreutics. Leiden; Köln; Boston: E. J. Brill, 2001. 617p. (Colloquia Pontica. 8). Treister M. Gold Vessels, Perfume Flasks and Pyxides from Sarmatia Pontus and the Outside World // Studies in Black Sea History, Historiography and Archaeology / Ed. C. Tuplin. Leiden; Boston; Köln: E. J. Brill, 2004. P. 131–193. (Colloquia Pontica. 9). van Aerde M. Concepts of Egypt in Augustan Rome: Two Case Studies of Cameo Glass from The British Museum // British Museum Studies in Ancient Egypt and Sudan. 2013. Vol. 20. P. 1–23. van Aerde M. Egypt and the Augustan Cultural Revolution. An Interpretative Archaeological Overview. Dissertation. Leiden, 2015. 320 p. van Loon M. N. Selenkahiye: Final Report on the University of Chicago and University of Amsterdam Excavations in the Tabqa Reservoir, Northern Syria, 1967 – 1975. Istanbul: Nederlands Historisch-Archaeologisch Instituut te Istanbul; Leiden: Nederlands Instituut voor het Nabije Oosten, 2001. 672 p. Verslyus M. J. Exploring Aegyptiaca and their Material Agency throughout Global History. In The Routledge Handbook of Archaeology and Globalization / Eds. T. Hodos with A. Geurds, P. Lane, I. Lilley, M. Pitts, G. Shelach, M. Stark, M. J. Versluys. London: New York Routledge Taylor et Francis Group, 2017. P. 74–89. Wang Bo, Lu Lipeng. Glass Artifacts Unearthed from the Tombs at the Zhagunluke and Sampula Cemeteries in Xinjiang // Ancient Glass Research along the Silk Road / Eds. F. Gan, R. Brill, S. Tian. New Jersey; London; Singapore; Beijing; Shanghai; Hong Kong; Taipei; Chennai: World Scientific, 2009. P. 299–329. Wehry B. Zwischen Orient und Okzident. Das arsakidenzeitliche Gräberfeld von Tall Šēḫ Ḥamad/ Magdala. Diss. Freie Universität Berlin. Berlin, 2013. 578 S. Welc F. Faience Workshop in Ptolemaic Athribis (Tell Atrib) in the Nile Delta. Archaeological Evidence // Études et travaux. 2013. T. XXVI. P. 719–735. Wetzel F., Schmidt E., Mallwitz A. Das Babylon der Spätzeit. Berlin: Mann, 1957. 78 S. (Wissenschaftliche Veröffentlichungen der Deutschen Orient-Gesellschaft. 62). Whitehouse D. Roman Glass in the Corning Museum of Glass. 1. Corning: Corning Museum of Glass, 1997. 381 p. Whitmore A. M. Small finds and the social environment of the Roman baths. PhD (Doctor of Philosophy) thesis. University of Iowa, 2013. 724 p. http://ir.uiowa.edu/etd/1797. Whitmore A. M. Phallic Magic: A Cross-Cultural Approach to Roman Phallic Small Finds // Material Approaches to Roman Magic: Occult Objects and Supernatural Substances / Eds. S. McKie, A. Parker. Oxford: Oxbow Books, 2018. P. 17–32. (TRAC Themes in Roman Archaeology. 2). Zaytsev Yu. P. The Scythian Neapolis (2nd Century BC to 3rd Century AD). Oxford: Archaeopress, 2004. 225 p. (BAR Intern. Ser. 1219). Zwierlein-Diehl E. Die Gemmen und Kameen des Dreikönigenschreines. Köln: Verlag Kölner Dom, 1998. 527 S. (Studien zum Kölner Dom. 5). 38 М. Ю. Трейстер Mikhail TREISTER Figural Beads and Pendants of the so-called Egyptian Faience in Eurasia in the 1 st Century BCt – 3 rd Century AD Abstract The paper is devoted to small faience figural ornaments of the second half of the 1st century BC – 1st century AD, which were widely distributed both in the ancient cities of the Northern Black Sea Coast, and the necropolies of the local population of the Crimea and the burials of the nomads of Sarmatia and presumably were made in the workshops of Egypt. For the first time an overview of their finds from Italy – in the west to China – in the east is presented. A special attention is paid to identifying the peculiarities of the distribution of certain types of figural beads and pendants, as well as to the analysis of finds of figural faience of the period under consideration in Egypt and Meroe. The observations made in the paper, in particular, the absence in Egypt of finds of figural faience of the time under discussion, comparable to those from the North Pontic area, make the previously stated assumptions about the possibility of at least partial production of such items in the workshops of North Pontic area very likely. An indirect but very important argument in favor of this assumption is the lack of finds of such artefacts in the Eastern Mediterranean, Asia Minor, Greece, North Africa and the Western Pontic area. There is every reason to assume that figural faience decorations from the North Pontic area found their way to the nomads of Sarmatia and were spread by the latter further to the east and northeast, reaching at least the Urals. Most likely, they came via the Sarmatians to the population of the forest-steppe of Eastern Europe, including such remote from the North Pontic region areas, such as the Urals and the Kama region. The comparatively rare finds of small figural faience in Pompeii and Herculaneum destroyed during the eruption of Vesuvius in 79 AD, as well as in Dalmatia, should probably be seen as imports from the Near Eastern center. It is unlikely that the production of such jewelry was established in Italy or in any other center of the Empire, in any case, I do not know their finds in the Western provinces, and they are not included in the Corpus of beads from the European Barbaricum. Judging by the types of ornaments, small figural faience was spread from an unknown Near Eastern center in Syria, the Arabian Peninsula, Iran and Transcaucasia and further in the Central Asia, mainly to Bactria. The almost complete absence of specific forms, characteristic to the North Pontic area and Sarmatia, such as the beads with images of lions and pendants in the form of double cylinders among materials from South Kazakhstan and Central Asia, make it unlikely, with very rare exceptions, the connection of the appearance of these ornaments via the Sarmatians. Where from, from the Northern Black Sea coast or from the Middle East, the rare figural faience decorations were spread further to the east, to the territory of the Mountainous Altai and to the north of China – is an open question, as the pendants in the form of genitalia, the fica and the beads in the form of an altar, which were found there are known both among the North Pontic and Near Eastern finds. Ornaments of the types, spread only in the North Pontic area, were not found here. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 39 Рис. 1. Чертовицкий-I могильник. Курган № 5(40)/1978. Погребение № 1. Ожерелье из фаянсовых пронизей и подвески. Воронеж, Государственный Университет, Археологический музей, инв. № АМВУ 605–617. Фото М. Ю. Трейстера, июнь 2015 г. 40 М. Ю. Трейстер Рис. 2. Чертовицкий-I могильник. Курган № 5(40)/1978. Погребение № 1. Фаянсовые пронизи. Воронеж, Государственный Университет, Археологический музей, инв. № АМВУ 621–624. Фото М. Ю. Трейстера, июнь 2015 г. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 41 Рис. 3. Чертовицкий-I могильник. Курган № 5(40)/1978. Погребение № 1. Ожерелье из фаянсовых пронизей и подвески. Воронеж, Государственный Университет, Археологический музей, инв. № не известны. Фото М. Ю. Трейстера, июнь 2015 г. 42 М. Ю. Трейстер Рис. 4. Бережновский-II могильник. Курган № 20/1954. Погребение № 1. Фаянсовые пронизи. Саратов, Саратовский областной музей краеведения, инв. № 41998/79–93; 2137. Фото М. Ю. Трейстера, сентябрь 2015 г. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 43 Рис. 5. Могильник Бердия. Курган № 8/1993. Погребение № 4. Фаянсовые пронизи ожерелья. Волгоградский областной музей краеведения, инв. № 29155/213, 220, 222. Фото М. Ю. Трейстера, сентябрь 2015 г. 44 М. Ю. Трейстер Рис. 6. Фаянсовые подвески и пронизи. 1— Могильник Торгунский-I. Курган № 1/2009. Погребение № 1. Волгоградский областной музей краеведения, инв. № 33373/3–9. 2–3 — Могильник Перегрузное-I. Курган № 26/2002. Погребение № 1. Волгоградский областной музей краеведения, инв. № 32100/9–10. Фото М. Ю. Трейстера, сентябрь 2015 г. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 45 Рис. 7. Фаянсовые пронизи с фигурками львов. 1— могильник совх. Свердлова-I. Курган № 1/1968. Погребение № 1. Оренбург, Губернаторский историко-краеведческий музей, инв. № Ором 10382/19. 2 — могильник Ново-Уфимский. Погребение № 16/1954. Уфа, Национальный музей Республики Башкортостан, инв. № ОФ 5543/1. Фото М. Ю. Трейстера, октябрь 2015 г. 46 М. Ю. Трейстер Рис. 8. Ожерелья с фаянсовыми подвесками. 1, 2 — могильник Кардаилово-I. Курган № 12/1978. Погребение № 1. Оренбург, Губернаторский историко-краеведческий музей, инв. № Ором 17342/33. 3 — могильник Охлебинино. Погребение № 159/1980. Уфа, Музей археологии и этнологии УНЦ РАН, инв. № 715/869. 4–5 — могильник Нижняя Павловка-I. Курган № 3/1995. Погребение № 1. Оренбург, Губернаторский историко-краеведческий музей, инв. № Ором 17703/40. 1–65. 1–2, 4–5 — фото М. Ю. Трейстера, октябрь 2015 г.; 3 — по: Кат. Уфа 2007, c. 71 Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 47 Рис. 9. Могильник Красногор. Курган № 2/1936. Фаянсовые пронизи. Оренбург, Губернаторский историко-краеведческий музей, без инв. №. Фото М. Ю. Трейстера, октябрь 2015 г. 48 М. Ю. Трейстер Рис. 10. Чертовицкий-I могильник. Курган № 5(40)/1978. Погребение № 1. Некоторые типы фаянсовых пронизей. Воронеж, Государственный Университет, Археологический музей. Рисунки Н. Е. Беспалой, июнь 2015 г. Фигурные пронизи и подвески из так называемого египетского фаянса в Евразии в I в. до н. э. – III в. н. э. 49